Замок Эйвери

- Я только называю его своим, конечно, у него есть автор - Шарль Орлеанский, маггл, живший во время Столетней войны и попавший в плен к англичанам, но позже выпущенный на свободу за преизрядный выкуп, граф, покровитель поэтов и сам, как ты сейчас, надеюсь, убедишься, прекрасный поэт, владевший многими ритмическими стихотворными стилями. «Моим» же я называю это рондо за то, что оно было и остаётся, правда, в меньшей степени, чем когда-то, в моём сердце. Были времена, когда я жил этим рондо, но тогда я был очень одинок… Впрочем, я лучше спою его:

Le mond est ennuyé de moy,

Et moy pareillement de lui;

Je ne congnois rien au jour d`ui

Dont il me chaille que bien poy.

Dont quanque devant mes yeulx voy,

Puis nommer anuy sur anuy;

Le mond est ennuyé de moy,

Et moy pareillement de lui.

Cherement se vent bonne foy,

A bon marché n`en a nulluy;

Et pour ce, se je vsuis cellui

Qui m`en plains, j`ay raison pour quoy:

Le monde est ennué de moy.

И тут же, без обычных разговоров потому, что боюсь не успеть, пою перевод, что сотворит сейчас магию стихов. Пусть она станет сюрпризом для Блейза:

Мир утомился от меня,

Я утомился от него.

И нет на свете ничего,

Что б скрасило бесцветье дня.

Тщеты унылая возня

Достойна ль взгляда моего?

Мир утомился от меня,

Я утомился от него.

Правдивость продают, кляня.

Повсюду торга торжество.

Я не у дел и оттого

Печалуюсь, судьбу браня:

Мир утомился от меня.

Меня окутывает тёмный вихрь, а для пущего эффекта я ещё и взлетаю под высокий потолок, вихрь устремляется за мною, с грохотом распахиваются оба окна спальни, и в них задувает усиленный магией стихов августовский вечерний, уже прохладный ветер, шевелит непослушные чёрные кудри растерянного, но поглощённого происходящим Блейза. Я опускаюсь на ковёр, и вихрь исчезает через несколько затянувшихся мгновений, Блейз ёжится от ветра, которого я ещё не чувствую, но уже иду закрывать окна. В комнате разлит особый аромат позднего вечера солнечного дня и озона. Видно, пока мы танцевали, прошла гроза, а жаль - я бы с удовольствием понаблюдал бы за ней из этого, к примеру, окна, сидя на подоконнике с дымящейся сигаретой. Тут озона становится больше - ко мне приближается растерянно улыбающийся Блейз, несущий с собой запах, нет, не озона, словно дымящегося аромата только что изготовленного дамасского клинка. И как он это делает, интересно?

- Это была она, правда? Настоящая магия стихов? - кружится вокруг меня Блейз, - Боги! Как же ты прекрасен, возлюбленный мой, и пятна нет на тебе…

Глава 31.

Я вспоминаю глаза Гарри, произносящего эту строку, но теперь передо мной другие глаза - не малахитовые от страсти, как у Гарри, а ярко, насыщенно ярко-зелёные, как две Венеры и в них - звёздная россыпь, мерцающая и таинственная. Мы тянемся друг к другу, не в силах оторвать глаз…

Но тут в дверь стучат:

- Эй, голубки, хватит голубиться, - у Блейза раширяются зрачки от ужаса, когда он слышит голос… хохочущего над собственной шуткой Люпина, и я вспоминаю сон, весь.

Но солнце же село, неотчего быть и длинным теням! Значит, сон - простой навязчивый кошмар, подпитанный загадочными словами старика Клоссиуса, не более! И мы будем жить - я, мой возлюбленный Блейз и… Рем, милый Рем…

Появляется эльфиха в нарядном полотенце и пищит:

- Граф Северус Снейп, лорд Блейз Забини, к вам - гость.

- Кто впустил его сюда?! - кидаюсь я на эльфиху, но она пищит, как заведённая:

- Хозяин, мастер Северус Снейп, сэр, - и делает что-то вроде реверанса.

- Какие воспитанные домовые эльфы у сэра Клоссиуса, правда, Блейз? Блейз! Он уже не зверь, да и я не позволю этой швали к тебе прикоснуться.

- Э-эй, открывай уже, Север, я же дал вам время одеться! Поговорить нужно, перетереть кое-что.

- Ты понимаешь, что он хочет сказать этим «перетереть»? - уже спокойно и с неизвестно откуда взявшимся хладнокровием спрашивает Блейз.

- Не понимаю, но думаю, надо открыть ему и поговорить.

Я открываю дверь, над защитой которой работал совсем недавно.

- А вот и третий, - услужливо подсказывает память.

- Изыди, твоё время истекло.

- Как ты… сквиб, Изгой, попал сюда?! - гневно спрашиваю я всё ещё супруга, на которого жалко смотреть - обносился, и это за такое короткое время? Ну уж нет, должна быть другая причина. От Ремуса несёт отбросами, перегаром и… да, застарелой, пропитавшей одежду мочой. Такой запах обычно исходит от бездомных алкоголиков, изредка встречающихся на центральных торговых улицах Лондона, чтобы попросить пару фунтов (меньше, им, видите ли, не надо!) у брезгливо расступающихся прохожих. Такие могут распугать даже густую вечернюю толпу швали на автобусных остановках, пока не вызовут полисмена, и он уведёт бродягу в приют, из которого тот обязательно убежит в скором времени. Так и Рем теперь из них?! Но у него же есть дом! Или уже был?

- Вот так примерно все те мужики, что жрут внизу, на меня и посмотрели. Как, как? Ногами. Тот охранник у дверей - из ваших, волшебников, так вообще преградил мне путь мечом, но я его перешагнул.