Замок на двоих. Пряха короля эльфов

Раздался голос. Негромкий, очень приятный, чуть хрипловатый и почему-то успокаивающий. Он шел словно со всех сторон сразу, и я замерла, вслушиваясь.

— Сумрачный Плетущий оттого и зовется Сумрачным, что магию свою творит не из света и не из тьмы. Нити, текущие сквозь его пальцы, спрядены из теней и туманов, из полумрака и мороси, из серой мглы и вечерней росы.

Мне словно рассказывали сказку — незнакомую, таинственную и чуть пугающую.

— Но едва свет или тьма тронут те нити, как истают они, будто снежинки, развеются, будто пыль, осыплются, будто пепел… И не станет волшебства Плетущего — снегом, пылью и пеплом обернется оно. Потому и нужны ему пряхи, чтоб замерцали в нитях капли жизни народа фейри, не тронутые ни пламенем страсти, ни льдом потери, ни мукой желания…

Голос убаюкивал, укачивал, и мое сознание удивилось лишь одному: пламя страсти, мука желания… Это он о девственности, что ли? Но лед потери — это о чем вообще? Хотя какая разница, если пряху он не тронул…

— Капли те, отданные пряхой, вплетутся в сумрак, напитают его особой силой, и не смогут нити ни истончиться, ни порваться, и возрадуется Сумрачный Плетущий, сплетая их… сплетая их… сплетая…

Голос затихал, но не смолкал. А мою голову постепенно и неумолимо заполнял сумрак, туманя мысли, покрывая рассудок моросью серого дождя, заставляя безвольно шептать одними губами последние слова странной сказки:

— Пряди же, девочка, порадуй господина, влей силу в сумрачную нить, пряди… пряди… пряди…

К моему счастью — а может, и наоборот! — слово короля действительно работало! Хотя чтобы вспомнить об этом, мне потребовалось невероятное усилие уже затухающей воли.

— Воля и свобода! — выговорила я, едва ворочая языком.

— Пряди же… пряди…

— Свобода разума!

— Пряди-и-и…

— Я — золотая пряха!

Голос внезапно издал смешок и умолк.

А я словно очнулась.

Поморгала. Все тот же полумрак. Ладно, я запомнила: нити прядут из сумрака! Плюс… плюс что?

В драгоценной корзине еле заметно мерцала пряжа: серым, блеклым светом. И на коленях у меня лежала она же, мягкая, словно пух, гладкая, словно шелк. А я, придерживая одной рукой кудель, второй тянула из нее нить: тоже серенькую, полупрозрачную… Только мерцание другое, зеленое с красным.

Внезапно осознала, что пальцы, которыми я скручиваю нитку, уходившую из них на веретено, саднит. Несильно, но все же чувствительно. Словно…

Я ахнула, бросила нитку и уставилась на свою руку. Кровь!

Капли жизни, ну конечно!

Подняла глаза на веретено — распухшее донельзя! Да на него уже метров сто, наверное, намоталось!

Вот тебе, Элла, воля, вот тебе свободный разум!

Ненавижу!!!

— Неплохо, — раздался за спиной задумчивый такой голос. — Но что-то не так…

Я обернулась, прожгла взглядом коронованного мерзавца и рявкнула:

— Все не так! Это нечестно, Кэйр!

— Да-да, — отозвался его величество все тем же тоном. — Прости, моя золотая, надо же было тебя как-то научить. Но один момент ускользнул! Нити не совсем правильные, и я понимаю почему…

— Кровушки маловато? — саркастично спросила я, отъезжая на стуле от проклятой прялки.

— Нет-нет, это само регулируется, — утешил меня король. — А вот пряжу следовало сначала подготовить.

— Да неужели?

— Расчесать, — пояснил он. — Это я упустил. Кстати, ты любишь виноград?

Узкое лицо с идеальными чертами выражало искреннюю озабоченность вопросом. Ни ехидства, ничего такого…

— Люблю, — мрачно сказала я.

— Отлично! — обрадовалось его величество и пощелкало непомерно длинными пальцами. — И что-то еще есть с большим содержанием глюкозы… М-м-м… Манго! — сказал он осененно. — И много пирожных.

Ну да. При кровопотере — первое дело. Еще, насколько помню, шоколад и красное вино.

С этой мыслью я поднялась со стула, шагнула к королю, собираясь выдать ему несколько ласковых слов и… отключилась.

Кажется, не упала, потому что последним ощущением было, что меня заключают в объятия и берут на руки. Кажется…

* * *

Сознание возвращалось медленно и словно рывками. Первое, о чем я подумала: по ходу самое частое мое времяпровождение в волшебной стране — это валяться без сознания.