Замок на двоих. Пряха короля эльфов

Я согласилась, а после отпустила слугу, чтобы без помех прибраться, отдохнуть и приготовиться ко сну. Все же, по идее, Айкен скоро должен прийти стеречь мой сон. Чтобы больше не посягала на его коронованную ягодку-рыбку, хе-хе.

Но я все равно решила надеть другой пижамный комплект из штанов-шаровар и укороченной футболки, открывающей живот и сползающей с одного плеча.

В общем, жду вся такая готовая.

А брауни не идет и не идет! Я уже и зубы почистила, и ткани рассортировала, и рисунки свои чутка подправила, а фейри так и не появился.

Самое паршивое, что чем дальше, тем больше хотелось спать.

Помня, чем закончился предыдущий сладкий сон, я и по комнате ходила, и приседала, и за уши себя щипала, но только утомилась еще больше.

В итоге вырубилась, мысленно проклиная трудоголика Айкена, который где-то там весь в делах и, возможно, даже не помнит, что человеки — существа хрупкие и спят каждую ночь. А в особо стрессовых моментах или обессиленные от потери крови — еще и днем прикорнуть могут.

Засыпая, я чувствовала успокаивающий холодок своей железной иглы и, если честно, возлагала на нее гораздо больше надежд, чем на брауни.

Очнулась я в каком-то дворцовом коридоре, до такой степени расплывавшемся перед взором, что было невозможно сконцентрироваться даже на его убранстве.

Ступала по полу, на удивление теплому, а в груди неистово колотилось сердце и в каждом его ударе словно звучало:“Кэйр, Кэйр, Кэйр…”

Краткое имя короля на удивление естественно смотрелось в моих мыслях, отравленных обожанием пряхи, хотя в здравом уме и трезвой памяти я его иначе как по титулу или, на край, полному имени не величала.

Но сейчас… о, сейчас все было совсем иначе! Перед глазами, словно воспоминания, проносились наведенные грезы. Как мы гуляем по летнему лесу, он ласково улыбается, а после подхватывает меня на руки и кружит, и я заливисто хохочу, ощущая себя самой счастливой девушкой на свете. И непонятно, от чего кружится голова — от движения или от его глубокого, с каждым мигом темнеющего взгляда. Длинные, темные волосы Сумрачного Плетущего падают мне на грудь, а губы все ближе и ближе. Я закрываю глаза и сжимаю кулаки, чтобы хоть как-то побороть стеснение от нашего с ним первого поцелуя, который вот-вот должен произойти…

Именно это и вернуло мне сознание. Игла впилась в палец, и морок брызнул в разные стороны, словно лопнувший мыльный пузырь. Сдавленно зашипев, я дико заозиралась, одновременно инстинктивно поднося палец к губам, по детской привычке пытаясь именно так остановить кровь.

— С-с-стой! — раздался свистящий, хриплый шепот. — Не надо, дай мне!

Я так и застыла, с не донесенным до рта пальцем на котором дрожала крупная алая капля. Оглянулась по сторонам… и никого не увидела.

Комната, в которой я оказалась, была неким подобием холла на пересечении коридоров. Готические мотивы архитектуры прослеживались как в стрельчатых проемах, так и в узких нишах.

А в одной из ниш стояли роскошные напольные часы.

Я шагнула к ним, с замиранием сердца осматривая это чудо. Часы были будто выточены из цельного куска горной породы и походили на замок в миниатюре. Циферблат же не скрывался за толстым стеклом, как это обычно бывает, и я залюбовалась на цифры и стрелки. Созданные из серебра, словно подернутого изморозью, они были совершенны сами по себе, даже без дополнительных украшений в виде драгоценных камней.

Но завершающим штрихом служила маленькая златовласая феечка. С фарфоровым личиком, словно приклеенной к нему радостной улыбкой, в роскошном платье с бриллиантовым напылением, она кружилась, танцевала, прыгала с цифры на цифру.

То, что она не является волшебным украшением, я поняла, лишь когда фея повернула ко мне голову и уже знакомым скрипучим голосом произнесла:

— Дай крови, смертная!

Я даже изумленно покачала головой. Тембр голоса крохи настолько не соответствовал ее внешнему виду, что остается диву даваться.

— Во-первых, здравствуйте, — невозмутимо ответила я и любопытства ради спросила: — При Неблагом Дворе вежливость считают банальным излишеством?

Стрелка с едва слышным щелчком сдвинулась, и фея совершила прыжок, которому позавидовала бы любая балерина, перескочив с полуночи на час. Исполнила пируэт, грациозно присела и, выпрямляясь, нетерпеливо бросила:

— Приветствую. А теперь дай крови!

Я прислонилась к башенке замка и с неподдельным интересом осведомилась:

— С чего это?

Вот действительно — страх как любопытно!

— Потому что ты человек, — надменно бросила фея и вдруг со страхом покосилась на такую близкую стрелку.

Словно набравшись решимости, она развернулась ко мне, глаза ее полыхнули первозданной тьмой, а с малюсеньких, словно кукольных ручек сорвалось чернильное облачко. В пяди от циферблата вспыхнула золотая паутина, отчего облако уменьшилось почти в три раза. И тут же целеустремленно поплыло к моей голове. Сначала я ощутила дикое желание протянуть к фее руку, а после столь же сильную злость. Помахала руками, развеивая чары, укоризненно цокнула языком и сказала:

— Паршивые у тебя методы убеждения.