Замороженный мир

За потниками отправили Макара. Тот остановился у денника и пальцем неуверенно стал покачивать висящий замочек. Тот был с длинной дужкой, хрупкий, почти декоративный. Все же запирали от своих. Макар много раз лазил в кладовку к Кузепычу, но на этот хрупкий, почти беззащитный замочек не посягал никогда, потому что это был замок Меркурия. Вот и сейчас он застыл в нерешительности, не в силах нарушить табу.

– Ну! – нетерпеливо крикнула Суповна.

– Закрыто! – жалобно отозвался Макар. – А ключ только у…

Суповна подошла, посмотрела и, сердито выдохнув через нос, двумя пальцами сдернула замочек.

– Открыто! Давай потники! – сказала она и толчком сдвинула с места западающую дверь.

Макар застыл на пороге, медля входить в денник. Чудилось ему, что едва он сделает шаг, как рядом возникнет Меркурий, вопросительно поглядывая на валяющийся у его ног замок. У Макара даже ухо заныло, словно его уже схватили за мочку стальные пальцы. И главное… главное, что Макару очень хотелось, чтобы так было.

Но Меркурий не появлялся. Вот его старая телогрейка, вот сено, на котором он спал, когда ночевал в пегасне. Вот несколько истрепанных книг по коневодству и пухлая, с множеством подклеенных бумажек, рецептов и вырезок, толстая тетрадь. В эту тетрадь, водрузив на нос железные очки, Меркурий тщательно записывал болезни пегов, прививки, лекарства, когда кого подковали, когда какая лошадь появилась в ШНыре. Это была самая полная летопись по пегам за последние четверть века.

В углу Макар увидел полупустой мешок с овсом, на котором прыгали воробьи. Увидев Макара, они все разом взлетели. Лишь один наглый воробей остался и, неумело прячась за скатанной горловиной мешка, выглядывал оттуда.

– Так вот почему в пегасне всегда были воробьи! Меркурий все время ругался, что мы овес не закрываем. А сам их кормил, – сказал Макар просевшим голосом и стал выносить потники.

Рина наконец решила выйти из денника. К ней подошел Даня, ведя в поводу Афродиту.

– Давно знают? – спросила Рина шепотом.

Даня скосил глаза на Кавалерию, кивнул:

– Вернулся Афанасий. Все рассказал. Это было прямо в столовой, после обеда. Почти никто еще не ушел… Меркурий попрощался, нарисовал круг и крест. Близко Афанасий его не видел, только издали. Сейчас Афанасий поехал отвозить в Москву Гулю.

Больше Рина ни о чем не спрашивала. Если Меркурий нарисовал круг и крест, то это точно навсегда.

– И как Кавалерия все восприняла?

– Очень побледнела, пошатнулась и села на пол. Извинилась, что у нее закружилась голова.

Рина представила себе Кавалерию – как она, тонкая словно девочка, с узкой спиной, сидит на полу в столовой и прячет голову в колени.

– И теперь ШНыр готовится к бою. С арбалетами на змея? – грустно спросила Рина.

– Может, и не только с арбалетами. Мне вот Макс алебарду дал. Здоровенная такая – говорит, во всем ШНыре она только мне по росту, – серьезно отозвался Даня.

Рина попыталась представить себе Даню с алебардой, и ей стало тревожно – но не за Даню, а за алебарду. Даня, как и Фреда, ухитрялся ломать даже то, чего сломать нельзя в принципе. Например, плоскогубцы или напильник, которым пегам стачивали ороговевшую часть копыт.

– Ты не боишься?

– Не знаю. Этот рогрик… сильный, конечно, но насчет бессмертия очень сомневаюсь. Меркурий же ранил его как-то… Правда, никто еще не разобрался как, – пожал плечами Даня.

– А погибнешь? – спросила Рина, с тревогой думая о Сашке, который наверняка будет атаковать рогрика и охраняющих его берсерков среди первых. И что ей, Рине, страшно будет… пережить Сашку.

– Погибнешь – так попадешь на двушку, за Вторую гряду, к Меркурию… – сказал Даня.

– И ты веришь в это?

– Верю. Первошныры же верили! И какие чудеса творили, и какие жизни у них были красивые! И двушку они открыли, и закладки через болото проносили, какие сейчас никому не пронести. А мы не верим – и где наши подвиги? До первошныров никто не поднялся… Ну, может, Меркурий… Так может, и нам рискнуть и поверить?

– Но это же наивно. И просто, – сказала Рина жалобно, но с огромным внутренним желанием поверить.

– Чем проще, тем лучше. Когда веришь сложно, со всякими отговорками, все быстро разваливается и остаются только тоска и тупик. А когда веришь просто – ты наполнен радостью. И эта радость уверяет тебя, что все правильно.

Откуда-то появилась Фреда. Мнительно посмотрела на Даню, на Рину – ей вечно казалось, что говорят о ней.

– Иди! Кавалерия тебя ищет! – сказала она Рине.

Рина нашла Кавалерию у коновязи. Разговаривая с ней, директриса покусывала дужки очков и на Рину прямо не смотрела, лишь изредка вскидывала на нее глаза. Так было проще и Рине и Кавалерии. Каждая несла свое горе отдельно, и обе притворялись сильными.

– Ты видела, как нырял Афанасий? – спросила Кавалерия.

– Мы с Сашкой видели. Мы были на крыше игольного завода… А сам Афанасий не рассказал, где он нырнул? – удивилась Рина.

– Он мало что запомнил. Со стороны иногда виднее. Это правда, что там был Горшеня?

Рина задумалась:

– Да! Точно был!

– Он показывал Афанасию, куда нырять? Точку самого нырка? – быстро спросила Кавалерия.