Занимательные истории

Он арестовал их, отобрал у них имущество и, убедившись в том, что у них больше ничего не осталось, сослал аль-Хусайна ибн Амра и Ибрахима аш-Ширази в аль-Ахваз, чтобы уничтожить их. Он приставил к ним людей, которые убили их сразу, как только они прибыли в аль-Ахваз. А говорят, что их заперли в доме и не давали им есть и пить. Однажды, убедившись в том, что они мертвы, аль-Касим велел отпереть дверь того дома и перенести их тела в другой, чтобы можно было сказать, что они умерли естественной смертью.

Рассказчик продолжал:

— Одержав победу и приведя свой план в исполнение, аль-Касим поцеловал Абу-ль-Аббаса ибн аль-Фурата в голову и в глаза и благодарил его такими словами: “Ты мой отец, моя правая рука и т.д.”. Это вызвало ревность Ибн Фираса, и он надоумил вазира спросить Абу-ль-Аббаса, откуда он взял это письмо. Он так и сделал и получил от Абу-ль-Аббаса такой ответ: “Некоторое время назад, проходя по улице, я заметил, что на полке в лавке кондитера висели листочки бумаги для завертывания сладостей. А я, увидав что-нибудь написанное, всегда все прочитываю и не раз бывал за это щедро вознагражден. Я взглянул на листочки и заметил адрес письма, а узнав почерк аль-Хусайна ибн Амра, загорелся желанием прочитать это письмо. Я велел слуге подойти к этой лавке, купить сладостей и попросить завернуть их в этот листок. Он так и сделал и принес мне письмо. Прочитав его, я узнал, сколь отвратительно было его содержание.

Я сказал себе: „Это наихудший из живущих на земле людей, если он может служить катибом у человека и писать за его спиной в таком духе. Может быть, настанет день, когда мне будут угрожать козни этого человека, тогда я смогу отвратить их с помощью этого письма или разглашу его содержание и таким образом обнаружу злобную природу этого человека". Поэтому я стер следы сладостей и сохранял письмо в течение многих лет. А сейчас, когда вазир рассказал мне эту историю, я счел, что настало время пустить это письмо в ход, что я и сделал”.

Когда Ибн аль-Фурат вышел из комнаты, Ибн Фирас, всегда старавшийся очернить его в глазах аль-Касима, который, однако, не обращал на его наговоры никакого внимания, сказал: “Теперь тебе ясно, сколь зловреден этот человек. Он еще опаснее для тебя, чем аль-Хусайн ибн Амр. Это враг скрытый, притаившийся в складках твоей одежды, а аль-Хусайн был врагом явным, которого можно было остеречься. Как ты можешь быть уверен, что в то самое время, когда ты оказываешь ему доверие, он не хранит против тебя что-нибудь еще почище этого письма или не заимел что-либо написанное твоей рукой и давно забытое, где содержатся какие-нибудь порочащие тебя слова, как он это сделал с письмом аль-Хусайна ибн Амра? Можешь ли ты быть уверен, что у него нет чего-либо в этом роде, написанного тобой или твоим отцом? Ведь люди часто гневаются на своих друзей и не доверяют тем, кто дал им добрый совет. Ибн аль-Фурат только и ждет каких-либо признаков твоего несогласия с ним по какому-либо поводу, чтобы сообщить халифу о тебе или о твоем отце что-нибудь еще и похуже этого и тем самым погубить тебя. А если ты попытаешься отдалиться от него — то ведь ты под его опекой, ведь это его совет вернул тебе вазират, и он будет смотреть на государство как на свое владение, доход с которого полагается только ему одному. А тебе предоставит быть за все в ответе. Если же ты рассердишь его, он расправится с тобой так же, как расправился с аль-Хусайном ибн Амром. Лучше послушайся моего совета и разделайся с ним как можно скорее: отрави его, и дело с концом”.

Эти слова запали аль-Касиму в душу, а Ибн Фирас продолжал подзуживать его, пока он в конце концов не дал Ибн аль-Фурату понюхать отравленное яблоко, отчего тот сразу умер. Так это письмо породило больше бед, чем какое бы то ни было другое письмо на свете.

(2, 56, 115) Вот что рассказал мне Абу-ль-Хасан со слов своего отца:

— Когда Убайдаллах уехал в Джибаль и оставил вместо себя своего сына аль-Касима, тот обращался с Ибн Аби Ауфом не так, как его отец. Ибн Аби Ауф досадовал, но не решался послать отцу аль-Касима письмо с жалобой на его поведение, опасаясь, как бы оно не попало в руки последнего. Тогда он стал посещать меня, сначала ни о чем не прося, пока мы не стали друзьями. Потом он обратился ко мне с просьбой, чтобы я вложил его письмо к вазиру в сверток писем к одному из моих друзей, служившему тогда у Убайдаллаха, от его семьи. Я так и сделал, и мой друг стал тайно передавать мои письма вазиру и присылал ответы, а аль-Касим тем временем получал от Убайдаллаха грозные письма, в которых говорилось об Ибн Аби Ауфе.

Тогда аль-Касим велел своим людям перехватывать письма на дорогах и таким образом узнавал их содержание. Не найдя ни одного письма от Ибн Аби Ауфа, он страшно разгневался, но так и не смог дознаться, как его сумели обойти, пока не вернулся сам Убайдаллах.