Занимательные истории

(1, 91, 175) Этот юноша, сын Ибн Джанбахша, унаследовал большое состояние, и вскоре после этого в аль-Ахваз вошли дейлемиты. Тогда он стал всячески показывать, как он богат, устраивая для них разные увеселения, и так растратил большую часть своего состояния. Их языком он овладел как родным. Кроме того, он разузнал названия селений, из которых они прибыли, и всякие подробности об их родных местах. Когда денег осталось совсем немного, он купил пару мулов и пару лошадей, копья, другое оружие и снаряжение, причесал волосы, как гилянец и дейлемит, и назвался по-гилянски Хальвазом, сыном Баали, хотя отца его звали Абу Али. Он явился к Абу-ль-Касиму аль-Бариди, который в то время сражался в Басре против эмира Ахмада ибн Бувайха, с просьбой о покровительстве. А среди воинов аль-Бариди было пятьсот дейлемитов и гилянцев. История эта известна. Вот что он рассказал тому, кто мне все это сообщил:

— Когда я появлялся среди дейлемитов и обращался к ним, они не сомневались, что я свой, потому что я знал всякие подробности об их родных местах. А если у кого-нибудь возникало сомнение, я отдавал ему половину своего содержания, и он помалкивал. Чтобы казаться настоящим дейлемитом, я ел чеснок и не пытался отбить чем-нибудь его запах, так что от меня пахло чесноком, а потом шел, поднимался на возвышение и подходил поближе к Абу-ль-Касиму, которого мое пропитанное чесноком дыхание чуть не убивало наповал. Тем не менее он все больше благоволил ко мне и даже велел поставить для меня сиденье, как своему приближенному. Усевшись, я принимался ловить и бить мух в его присутствии, подражая поведению настоящих дейлемитов, так что он кричал: “Избавьте меня кто-нибудь за двойную плату от этого противного, вонючего дейлемита!” Так я оставался при нем много лет, но в конце концов моя история стала известна, и я убежал.

(2, 150, 290) Вот что рассказал мне кади Абу-ль-Хусайн Мухаммад ибн Убайдаллах, известный под именем Ибн Насравайх:

— Однажды мой дядя взял меня с собой к аль-Хусайну ибн Мансуру аль-Халладжу. Он в то время предавался молитвам, суфийским радениям и обучал Корану в басрийской мечети. Это было еще до того, как он стал проповедовать всякие нелепости. Тогда он делал все по-честному, это суфии приписали ему всякие чудеса в суфийском духе — как они говорят, “содействия”[55]

, — а не в духе его верований.

Мой дядя заговорил с ним, а я, тогда еще совсем мальчишка, сидел рядом и слушал их беседу. Он сказал моему дяде, что решил покинуть Басру. Дядя спросил его, почему. Он ответил: “Горожане здесь рассказывают обо мне всякие истории, мне это надоело, и я хочу быть подальше от них”. — “Какие истории?” — спросил мой дядя.

Он ответил: “Увидав, что я делаю то или иное, они не спрашивают меня и не пытаются дознаться, как это получается, иначе они узнали бы, что все происходит не так, как им представляется. А потом они уходят и рассказывают, что молитвы аль-Халладжа помогают и что его руками творятся „содействия" и „милости". А кто я такой, чтобы мне было дано подобное? Например, несколько дней назад один человек принес мне несколько дирхемов, прося потратить их на бедняков. Но вокруг никого такого не оказалось, и я спрятал эти деньги в мечети под одну из циновок около колонны, которую я приметил. Я долго ждал, но никто не приходил, и я ушел на ночь домой. На следующее утро я подошел к колонне, сел и стал молиться. В это время меня окружили суфии, я прервал молитву, поднял циновку и дал им спрятанные там дирхемы. Они тут же распустили слух, будто пыль превращается в моих руках в дирхемы”.

Он привел еще много разных примеров такого рода, пока мой дядя не встал и не распрощался с ним, и больше он никогда к нему не подходил. “Этот человек, — сказал мой дядя, — обманщик, мы еще о нем услышим”. Вскоре после этого аль-Халладж покинул Басру, и тогда выяснилась правда о нем самом и об историях, которые о нем рассказывали.

Рассказы о хариджитах

(3, 60, 88) Вот что рассказал мне Абу-ль-Хусайн Али ибн Латиф, богослов из последователей Абу Хашима: — Я проезжал по местности Куздар вблизи Сиджистана и Мукрана. Там находился халиф хариджитов, поскольку эта область служила им прибежищем. Я прибыл в одну из деревень и почувствовал себя больным. Увидав поле, где росло много дынь, я купил себе одну дыню и съел ее. Сразу после этого меня охватила лихорадка, и я проспал весь остаток дня и всю следующую ночь в поле, где росли дыни.

А перед этим я, войдя в деревню, увидал в мечети старого портного. Я передал ему сверток одежды, прося присмотреть за ним для меня. Он велел мне положить сверток в михраб. Я так и сделал и вышел в поле. На следующее утро, почувствовав себя лучше, я вернулся в мечеть, которая оказалась открытой, но портного там не было. А сверток мой лежал в михрабе. Я сказал себе: “Какой глупец этот портной! Оставил мою одежду лежать без присмотра, а сам ушел!”