Запах меда и жасмина

— Пожалуйста, отпустите меня, ведь ко мне никто не придёт… Нет такого мужчины, — Жасмин бросилась к Лелю и схватила его за запястья, словно так могла удержать от рокового решения.

Он впервые заглянул ей в глаза, и она съежилась под абсолютно бездушным, пустым взором:

— Хм! Но кого-то Вы точно ждёте…

— Хотя бы обозначьте срок — месяц или два — по истечении которого меня отпустите! — прокричала Жасмин, ибо слова Леля дрожью отозвались в её груди.

— Я же сказал: либо Вас освободят, либо уйдете отсюда старухой. Я не буду чинить никаких препятствий. Мой удовлетворённый интерес будет выкупом, — сухо парировал Лель и, помедлив, добавил, — Не думайте сбежать, всё равно одна Вы отсюда не сможете выйти — я всё для этого сделал. То же касается и лица. Если полагаете, что я не сумею устранить глубокую рану или ожог, то ошибаетесь.

Жасмин выпустила его руки и горько заплакала.

— Даже рыдая, Вы прекрасны. Возвращайтесь к себе в башню. Если что-то понадобится, сразу говорите мне. — Он гордо выпрямился, демонстрируя ей ещё раз всю свою красу, как селезень перед уточкой.

Не прошло и часа, как все знали: княжна Жасмин томится в плену у коварного Леля и ждёт минуты, когда кто-нибудь отважится её освободить. Спустя секунду князь предложил злодею огромный выкуп, который тот отверг. Ничего не оставалось делать, кроме как, по старой традиции, посулить спасителю её руку и сердце, полкняжества, обещание сделать наследником и богатое приданое.

Заслышав про это, Лель радостно потёр руки и лично сообщил весть узнице.

Через несколько дней у ворот замка своего коня пришпорил Макуп. В сознании Жасмин пронёсся восторженный вихрь: значит, она на пиру ошиблась в нём.

Она с трепетом стала наблюдать, как он спешился, вынул из ножен меч, распахнул ворота и с победным, гордым кличем застыл на пороге. Следующие несколько секунд, как ей показалось, растянулись до бесконечности: самый бесстрашный и отважный воин во всём княжестве попятился назад и спиной ударился о круп собственного коня. Взвизгнув, он разразился страшными проклятиями и бросился наутёк.

Жасмин в ужасе прижала ладони к щекам: что же задумал её похититель, если такой храбрец спасовал перед чарами. Она была не в силах заставить себя отойти от окна, поэтому ей пришлось наблюдать до самого конца, как герой-победитель молниеносно бежит к лесной чаще, а преданный конь лениво следует за ним.

— Первый блин комом? — за спиной послышался разочарованный, но всё же бодрый голос Леля. Он встал подле неё и ободряюще шлёпнул по заду. — Зато мы теперь точно знаем: есть смельчаки, готовые пойти Вас вызволять.

— Что Вы задумали? — отчуждённо спросила девушка.

— Секрет. Вряд ли тебя порадуют картинки испытания. Оно сурово и беспощадно. Мне самому противно было его сочинять.

— Как быть? — Жасмин ушла в другой угол комнаты и села на скамью, — мои родители, наверное, с ума сходят?

— Не без того, моя прелестница. Но будем ждать, как развернутся события. Улыбнитесь, в конце концов, я вовсе не так страшен, как обо мне говорят, — Лель как бы невзначай закатал рукава рубахи, желая продемонстрировать красоту своих рук. — Кто знает, может быть, благодаря мне Ваш избранник придёт к Вам.

Жасмин не отреагировала на его фразы. Она, словно в трансе, начала заплетать косу и тотчас распускать.

— У Вас шикарные волосы: такие прекрасные, тёмно-медные переливы и эта благородная волна…

— Мне надоело слушать про то, как я прекрасна, и прочий вздор. Если бы я была действительно такой, то всё было бы иначе, — огрызнулась она.

— Я же не могу упустить шанс узнать, как оно будет. В этом — смысл моей давней задумки, которую Вы поможете мне осуществить, — Лель сжал губы и нахмурился. — Можете бродить по моему замку, если Вам так будет веселее.

— Всё было бы гораздо проще, оставайся я чудовищем.

Отныне каждый день перед замком Леля разворачивалась одна и та же картина: очередной претендент на княжество и приданое доблестно отворял ворота и через секунду улепётывал, как заяц от лисы. В первое время Леля это забавляло, а потом стало приводить в ужас, тем более его утончённый слух никак не мог привыкнуть к самым отборным ругательствам и оскорблениям. Особенно его поражало то, что большая часть из них касалась вовсе не его, а княжны. Ее обвиняли в распутстве, а иные умники даже гордо заявляли, что не желают спасать женщину, которая с радостью отдалась развратнику Лелю.

— Вот это уже подлый поклеп! — как-то пожаловался он ей, пригубив у окна бокал вина. — Как можно меня подозревать в увлечении такими низменными удовольствиями?

— Вот уж не знаю… — зло прошипела Жасмин.

— Словно сказок никогда не слышали. Это даже не соответствует традиции, — он залпом опрокинул остатки содержимого бокала в рот и захлебнулся в кашле. Княжна со всей силы постучала по его спине, еле сдерживая смех: не понятно, кто здесь истинный глупец и безумец.