Запас прочности

Как только волны сомкнулись над рубкой, сразу воцаряется тишина, и только нервное подрагивание стрелки глубиномера еще долго свидетельствует, что на поверхности свирепствует разбушевавшаяся стихия.

— Что будем делать, товарищ комдив? — спросил Могилевский. — Я предлагаю лечь на грунт.

Показывая на аварийный домкрат, который принесли матросы из первого отсека, Долгополов говорит:

— Крепление носовых горизонтальных рулей сорвало. Домкрат не выдержал. Дров наломали в первом отсеке — хоть печку топи. Нужно опять крепить шпиндель носовых рулей, пока их не заклинило совсем. Сейчас их заело в положении двадцать восемь градусов на погружение.

Штурман снова ищет удобное место.

Через три часа подводный минзаг бесшумно улегся на ровном киле на песчаный грунт, и мы снова стали закреплять шпиндель. Но как его установить в нейтральное положение? Ведь мы не знаем, как сейчас стоят рули. Определить это можно только наружным осмотром. Жаль, что светлые мысли иногда приходят слишком поздно: ведь чего проще было измерить и тщательно разметить положение шпинделя еще до того, как разобрали привод рулей. Но в спешке мы это упустили, а теперь гадай…

— Вот беда, — вздохнул Долгополов, — придется спускать водолаза, чтобы осмотреть рули снаружи.

— Кого можно послать?

— Нужно подумать и посоветоваться с мичманом Огурцовым. Здесь нужен доброволец.

— Кроме того, нужно, чтобы море позволило. Волна должна быть не более трех-четырех баллов. Ты поищи добровольца, а я поговорю с командиром. Решение примем позже. А сейчас спать. Всем спать. Завтра будет много работы.

В центральном посту электрики возятся с электромоторами вспомогательных механизмов, которые залило водой. До самого рассвета трудились здесь главный старшина Чуйков, инженер-лейтенант Ефимов, старший матрос Белавкин и Нестеров.

Добровольцев осматривать рули вызвалось много, но мичман Огурцов настойчиво рекомендовал комсомольца трюмного машиниста матроса Н. М. Градского:

— Ручаюсь — лучше всех справится!

На том и порешили.

Когда с наступлением темноты всплыли, на верхнюю палубу вышли Долгополов, Огурцов с переносной лампой, специально подготовленной для работы под водой, матросы Расторгуев и Градский в полном легководолазном снаряжении. Море — четыре балла. Вода холодная-прехолодная.

Градский пошел под воду, когда застопорили ход и погасили инерцию. Расторгуев страховал его, крепко удерживая за пеньковый трос. Градский дает сигнал, что надежно закрепился на руле. Тогда включили лампу. Яркое пятно света замерцало в зеленоватой воде. Градский поднялся на поверхность, сказал что-то Долгополову и снова скрылся в волнах. Так повторялось несколько раз.

По докладам Градского матросы в отсеке талями подтягивали шпиндель, пока он не встал на место, потом с помощью сложной конструкции зажали его в этом положении.

— Ну как, надежно? — спросил Могилевский, осматривая плоды нашего двухчасового труда.

— До очередного шторма, — уклончиво ответил я, помня, как домкрат сворачивается в бараний рог.

Минная постановка

12 марта весь день потратили на переход к устью Данцигской бухты, доразведку и тренировку.

Полоса штормовых погод миновала, и противолодочные силы противника снова активизировали свою деятельность, повыползав из укрытий.

В просторном центральном посту людно. Здесь командир дивизиона, командир корабля, вахтенный офицер, старший инженер-механик, боцман, штурманский электрик, трюмные, гидроакустики (их сейчас на вахте два: один на шумопеленгаторе, другой на гидролокаторе).

Скорее по привычке, чем по необходимости, занимаю свое излюбленное место — у трапа под нижним рубочным люком. Долгополов сам встал у главной водяной станции, готовый в любую секунду дифферентной помпой заменить носовые горизонтальные рули.

Капитан 1 ранга Орел сидит на разножке возле самой двери рубки гидроакустики. Он пересел сюда, как только гидроакустики доложили о кораблях противника, обнаруженных прямо по курсу. Капитан 2 ранга Могилевский стоит рядом с комдивом. Они все время советуются, и командир отрывисто подает команды боцману и на вертикальный руль. В отсеке напряженная тишина, поэтому кажется, что указатели рулей слишком громко тикают при перекладке.

Часы показывают 4.00. Сегодня 13 марта — счастливое число. Значит, должна быть удача.

— Держать глубину шестьдесят метров! — приказывает командир.

Главный старшина Ашомок плавно перекладывает рули. Пузырек дифферентомера застывает на половине градуса на нос. Стрелка глубиномера послушно ползет по циферблату.

— Справа сорок — корабль ПЛО. Пеленг не меняется, — докладывает старшина 2-й статьи Бузулуков, не снимая наушников.

Отворачиваем немного в сторону. Противник остается за кормой. Но слева приближается другой катер. Снова команда на вертикальный руль. Одновременно уходим все глубже. Вот командир опять приказывает:

— Боцман, ныряй на девяносто!

— Спокойнее, командир, — советует Орел, поднимаясь с разножки, — а то зароемся носом в ил.

Теперь оба корабля отстают от нас.

Было уже около шести, когда комдив торопливо вернулся из штурманской рубки и сказал Могилевскому: