Запас прочности

— Всплывай под перископ, командир. До восхода солнца пятьдесят минут. Маяк при хорошей видимости должен быть виден. Но осторожно: мы в миле от берега.

— Давай, боцман! — оборачивается Могилевский к Ашомоку. — Только гляди: выскочишь на поверхность — что-нибудь оторву тебе на память! — шутливо грозит он, радуясь, что все идет пока очень хорошо.

Ожидая, пока лодка выберется на перископную глубину, Орел, Могилевский и Прибавин еще раз по карте проверяют расстояние от минных полей, выставленных нашими предшественниками: Краснознаменным «Лембитом» под командованием капитана 3 ранга А. М. Матиясевича и гвардейской «Л-3» под командованием гвардии капитана 3 ранга В. К. Коновалова — минными заградителями нашего же дивизиона.

Наконец всплыли под перископ. По репликам из боевой рубки понятно, что время выбрано очень удачно. Видимость такая, что обнаружить перископ береговые наблюдательные пункты еще не могут, да и море три балла благоприятствует нам. После того как комдив и командир корабля осмотрели горизонт, старший лейтенант Прибавин берет пеленг на маяк Хель.

— По местам стоять к минной постановке! — звучит по отсекам команда.

Через центральный пост пробегает командир минной группы лейтенант Б. А. Ордынец, быстрый, подвижной и никогда не унывающий. Даже сейчас, в этот напряженный момент, он улыбаясь говорит трюмным:

— Братва, не подкачай! А минеры не подведут! — и быстро скрывается за кормовой переборкой.

Ложимся на боевой курс на глубине 20 метров.

— Первая мина вышла!

Минеры и трюмные работают строго согласованно.

После каждой сброшенной мины нужно сразу же принять в балластные цистерны определенное количество воды, чтобы заместить вес мины.

— Двадцатая вышла!

— Закрыть минные трубы!

— Ныряй на глубину восемьдесят метров! Лево на борт!

Мины выставлены точно на фарватере. Мы, разумеется, не предполагали в тот момент, что не пройдет и двух суток, как на минах, поставленных нашими лодками, погибнет немецкая подводная лодка «U-367».

Командир дивизиона похвалил экипаж за отличное выполнение задачи. Потом сказал Могилевскому:

— Теперь держись мористей, командир. Нужно выйти из Данцигской бухты так же незаметно, как мы в нее проникли. Через час всплывем.

Неожиданно обнаружилась низкая изоляция у мотора кормовых горизонтальных рулей. Пришлось принять срочные меры. Вообще каждый день что-нибудь да начинает хандрить. Едва управились с мотором горизонтальных рулей, поднялась температура носового подшипника главного гребного электромотора левого борта. И так без конца…

Не везет…

Пункт по наведению наших подводных лодок на эскорты противника располагался недалеко. Возглавлял его капитан 2 ранга П. А. Сидоренко, с которым все мы были хорошо знакомы. Работал пункт наведения хорошо. Мы в этом уже убедились.

16 марта Паланга сообщила, что из Пиллау через наш квадрат фашисты ведут какое-то судно под сильным охранением. И действительно, в три часа утра мы обнаружили конвой. Атака не получилась: на нас ринулись миноносец и катер, едва ушли от них.

17 марта снова выходили в атаку. Когда сблизились, увидели, что это быстроходная десантная баржа. Отвернули.

18 марта в 10.00 радисты приняли донесение о противнике. Приняли мы его с опозданием: эскорт прошел мимо нас три часа назад. Догнать его мы не сумели бы. К тому же в той стороне, куда ушел эскорт, послышались взрывы. Видно, кто-то из наших соседей крепко насолил противнику, и тот теперь не жалеет бомб. Всего за полчаса насчитали 216 взрывов.

Вечером, когда мы были в надводном положении, снова получили донесение. Теперь времени было достаточно, чтобы не торопясь подготовиться к встрече. Старший лейтенант Прибавин все чаще выскакивал на мостик. Я тоже поднялся туда. Наблюдателем носового сектора левого борта стоял наш доктор Воробьев. Небо прояснилось, но на горизонте дымка. Луна скрылась минут пятнадцать назад, поэтому сразу стало темно. Чтобы не пропустить противника, ходим широкими галсами, пересекая предполагаемый курс каравана.

— Слева восемьдесят градусов — огонь! — доложил Воробьев.

Мгновенно все бинокли повернулись туда.

— Лево на борт! Полный вперед! — оживился командир.

Сняв рукавицы и зажав их под мышкой, комдив потирает руки.

Старший лейтенант Прибавин, чуть слышно чертыхнувшись, мигом исчез в люке. Через две минуты он снова появился на мостике и что-то вполголоса доложил командиру.

Приложив бинокли к глазам, Орел и Могилевский долго всматриваются. Огонь четко виден на горизонте. Если раньше он чуть просматривался сквозь дымку, то теперь даже я его отчетливо вижу невооруженным глазом.

— Не может быть… — вслух произносит командир.

— Честное слово! — доказывает Прибавин.

— Ну-ка, проверьте по глобусу, — приказывает Могилевский. Прибавин снова ныряет в люк.

— В чем дело, командир? — осведомился комдив.

— Да вот штурман выясняет, что за огонь мы обнаружили. Не по тому пеленгу он открылся.

— Так что же это?

— Похоже, что это звезда.

— Звезда?

— Это Венера, — весело доложил Прибавин, едва высунув голову из люка.

— Доктор, ты что же это нам «венерическую атаку» устроил? — В голосе командира и смех, и гнев.