Записки бойца Армии теней

На данную операцию назначено восемь человек, плюс те, кто должен был улететь в Лондон, — всего двадцать. Двое были из местных жителей, и разместить с их помощью людей по фермам сочувствующих на два-три дня не составляло труда: участники операции расквартировались в данном районе. Нервы напряжены: прозвучит ли сегодня условная фраза? Какое из полей выбрал Центр? В часы передач по разным фермам все приникают к приемникам. В одиннадцать — ничего. В пятнадцать — ничего… Уже не раз случалось, что ожидание так и заканчивалось ничем, и, напрасно подвергнув себя риску, с еще большим риском приходилось возвращаться восвояси…

Наконец, когда стало казаться, что операция отменена, и уже подумывалось о путях ретировки, прозвучало: «Здесь Лондон. Передаем специальное сообщение Симону из Лиона: у кардинала собралось десять кюре и десять эвеков. Повторяем…». Было уже 19.15. Фраза означала: самолет надо ждать сегодня к 1–2 часам ночи на поле, закодированном под «Кардинал». Привезет десятерых, заберет столько же. А к отправке было собрано двенадцать человек! Что делать? Конечно, сбитые летчики имеют бесспорное преимущество, а вот двух разведчиков… их придется переправлять по цепочке через Пиренеи…

Роли каждого из участников строго распределены. У каждого — свой карманный фонарик и, чтобы не закоченеть от холода в случае вынужденной ночевки под открытым небом, — по фляжке крепкого спиртного. Изучена карта местности до мельчайшей подробности, намечены пути отхода, места, где можно бы было замаскироваться в случае преследования, и место и час последующего сбора. Предвидено будто все. Для выхода на само поле группе назначено собраться к 22.00 у ближайшей к полю опушки. И тут выяснилось: только-что вернувшиеся из предварительной рекогносцировки велосипедисты доложили, что именно это поле гитлеровцы посчитали самым удобным для подобной акции и понасыпали на нем кучи мусора, битого кирпича и глыб бетона. Кое-где они были высотой до метра! Надо же такому невезению! Но изменить что-либо — слишком поздно…

Еще раз вперед выслана группа дозора на велосипедах: пусть следят за полем и окрестностью. Если заметят что-либо неладное, посторонних лиц или засаду, пусть предупредят. Такой большой группе ни в коем случае не след попадаться на глаза какому-нибудь прохожему!

И вот группа серых призраков, неслышными шагами продвигаясь параллельно дороге, подходит к полю. Дозорные докладывают: встретили двух прохожих, но те подозрений не вызвали, ушли своей дорогой. Вдоль поля отмечена полоса будущей посадки, шириной примерно в сто пятьдесят метров. Закипела работа. Продвигаясь от кучи к куче, франтирёры по цепочке передают кирпичи, лом бетона. Крайние отбрасывают их в стороны. Одна за другой, по мере продвижения цепочки, исчезают кучи. Образовывается и удлиняется полоса, окаймленная растущими барьерами. Под ногами хлюпают лужи, летят куски грязи. Под бледным светом луны кажется, что какие-то невиданные звери, расползшись по полю, затеяли не то возню, не то замысловатый пляс вприсядку. То здесь, то там, слышатся вскрики, ругань: кто-то в кого-то угодил камнем, кому-то на ногу упал кусок бетона… Иногда то там, то здесь на миг вспыхивают огоньки: это подсвечивают себе фонариком, чтобы убедиться, всё ли в том месте хорошо распланировано. Несмотря на полуторачасовую работу, расчищено лишь три четверти полосы. А время бежит, уже слышен нарастающий гул самолета. В работу подключились и те, кто должен подавать сигналы: по только-что низко пролетевшему силуэту узнали контуры бомбардировщика «Гудзон». Франтирёры заторопились еще больше, кирпичи так и замелькали в воздухе. Через несколько минут «Гудзон» вернулся и стал кружить над полем. Летчик без сомнения не имел понятия, какой сюрприз его ждет. Но он получил приказ и будет кружить, пока не израсходует излишек горючего…