Записки бойца Армии теней

— Боюсь, что эта книжка станет немецкой библией, вернее — ее антиподом! — горько покачал головой отец.

* * *

Зарабатываемых на руднике денег хватало лишь на первое время. А дальше… дальше мне помогали различные благотворительные организации — не без посредничества моего классного руководителя Елачича. Помогал и школьный родительский комитет. Из организаций, таких как «Армия Спасения», я получал время от времени талоны на ночлежки и на бесплатные обеды. А обеды эти были с неограниченным количеством хлеба! Что еще нужно для полного счастья? Кров, побольше хлеба к двум малюсеньким котлеткам с гарниром! А если удавалось наскрести и на национальное рабочее блюдо «Чорбаст пасуль са пастрмом» (густая фасоль с кусочком грудинки) или чечевицу, то я был в полном блаженстве, и мое тело благословляло такой сверхудачный день с прямо-таки «лукулловским пиршеством»! И я вспомнил шутку отца — ответ на вопрос: «много ли человеку нужно?» — «Ножку цыпленочка, ножку теленочка — вот и сыт человечек! А для утоления жажды — бочоночка пива достаточно!»

Иван Светов — «Акела» великодушно отдал мне свою старенькую пишущую машинку. Я быстро научился печатать, и вокруг меня собралась группа ребят помоложе. Мы создали редколлегию нашего собственного подростково-юношеского журнала. Сами были его литработниками, художниками, печатниками, распространителями-продавцами. Посылали его и заграницу. Однажды сам Олег Иванович Пантюхов, старший русский скаут, прислал нам в конверте купюру в пять долларов! Правда, мы не знали, что с ней делать, и она была у нас вроде реликвии. Сева Селивановский, с тринадцатилетнего возраста сотрудничавший с нами, был поистине отличным художником. Он не просто иллюстрировал, но и, научившись у отца, рисовал «стри-пы» — приключенческие романы в рисунках, бывшие тогда в большой моде. Тираж журнала — 40–50 экземпляров, сколько позволяла выдать желатинистая шапирографная лента. «Типография» наша долгое время размещалась в комнатушке, где я жил — в семье Шурика Акаловского на Пальмотичевой улице, что у «Байлоновой пиаццы».

Само содержание журнала-ежемесячника было наполнено нашими раздумьями о жизни настоящей и будущей, видевшейся нам в самых радужных красках. Оптимизм, веселые приключения, викторины-загадки, «Знаете ли вы, что…», философские изречения и мысли, анекдоты, собственные сочинения о красоте природы, ночевках в лесу у костра, в снегу и… наши поэтические пробы — всё это выливалось на его страницах. Большим подспорьем к раздумьям были для нас два тома Л.Н.Толстого «Круг чтения». Особенно рассказ «Суратская кофейная» (если не исковеркал названия). Сюжет: посетители кофейной спросили у дикаря, сидевшего в углу, что это он так старательно вырезает? — «Вырезаю себе бога из священного дерева. Буду его носить, и он будет меня охранять». Его подняли насмех: «Разве может человек делать себе Бога? Бог сам Творец!» Поднялся спор. Люди разных вероисповеданий стали каждый превозносить свою религию, утверждая, что она — единственно истинная. За разрешением спора обратились к капитану. Тот ответил притчей: «Слепой утверждает, что-де свет не существует, нет и солнца, так как он их не видит. Безногий, уверен, что солнце — огненный шар, регулярно поднимающийся из-за той горы и, пройдя свой путь по небосводу, спускающийся вон за той. Абориген, никогда не покидавший этого острова, утверждал, что ничего подобного: солнце выныривает из океана, а к вечеру опять опускается в него. Так вот, — закончил капитан, — я проплавал по всем морям и океанам, убедился: не солнце ходит вокруг земли, а земля и другие планеты вращаются вокруг него! Солнце есть, но каждый видит его и понимает по-своему!»

Обложка журнала — парящее в лучах «выныривающего из океана» солнца название «Вожак».

Велся строгий финансовый учет. На собранные от продажи деньги покупали бумагу, ленту, шапирографные копирку и чернила, краски, глицерин. Выплачивались и «гонорары», которые большей частью шли в общую кассу на приобретение необходимого для будущих совместных походов — круп и консервов. Шатры брали у наших скаутмастеров — Юры Андреева или Андрюши Михонского. «Хозрасчет», двойная бухгалтерия, «самоокупаемость» были у нас на высоком уровне, хоть сами эти термины были нам неизвестны. К ним нас привела великая учительница — Жизнь. А она, наша жизнь, была увлекательнейшей, интересной, хоть подчас и полуголодной. Неважно, что мы ходили или в брезентовых скаутских штанишках, или же в самых дешевых «пумпхозах» — хлопчатобумажных, немецкого производства, штанах чуть ниже колен, выдерживавших от силы полгода. У одного Севы были чудесные австрийские шортики из «чертовой кожи» на подтяжках. Но ведь он — наш художник![6]