Записки бывалого кота

Крунк подошел к двери в конце коридора. Льющийся через окно солнечный свет и сверкающий чистотой светлый кафельный пол ослепили его. Он даже не сразу заметил женщину, которая одной рукой держала телефон и возбужденно говорили с кем-то невидимым, а другой – вилку. Она озабоченно тыкала ею в темно-золотистую курицу, которая была, видимо, в чем-то виновата. Крунк уставился на эту злополучную, но для него столь притягательную курицу, но насладиться ее лицезрением он не успел.

Его охватило чувство опасности. Он перевел взгляд на женщину и попятился. На него в упор смотрели два вытаращенных глаза, полные возмущения и брезгливости. Крунк секунду стоял не в силах оторвать лапы от пола, а потом развернулся и опрометью бросился на свой коврик.

– И не смей сюда приходить! – с истеричными нотками неслось ему вслед. Крунк залег на коврике, засунув морду между вытянутыми передними лапами и желая только одного: не слышать больше этот визгливый голос.

Звякнули ключи, дверь открылась. При виде вошедшего мужчины Крунк вскочил и приветственно завилял хвостом. Мужчина не обратил на него внимания и прошел мимо. Женщина уже спешила к нему по коридору. Они обнялись, мужчина чмокнул ее, и они направились, видимо, к курице. Но тут… женщина мельком заглянула в комнату. В ту самую, где стояла кровать с когда-то ослепительными шарами. Такого визга Крунку не довелось более слышать за долгие годы своей жизни. Ему захотелось умчаться куда-нибудь далеко-далеко, чтобы этот голос его не преследовал. Но бежать было некуда. Он увидел перед своей мордой ноги хозяина. Тот схватил его за загривок и поволок по полу. Потом долго и больно тыкал носом в обгрызенные шары и что-то орал про то, что сдерет с Крунка шкуру.

Ночью Крунк лежал, свернувшись на своем коврике, и наслаждался тишиной. Он слышал только урчание холодильника и приглушенный звук поднимающегося или опускающегося лифта, что, впрочем, было редко. И еще он ощущал страх, который накрыл его – от черного влажного носа до кончика лохматого хвоста.

Страх так и не ушел. Постепенно он сжался и дал место другому чувству – в глубине щенячьей души зародились недоверие и настороженность к человеку.

Глава 9. Бунт

Крунк очень старался слушаться: на улице идти рядом, не рваться поиграть с другими собаками. В лифте он сразу садился в углу и ни в коем случае не тянулся обнюхивать других людей, в квартире он лежал на коврике и больше не пытался зайти в какую-нибудь комнату. За всякое непослушание Крунка наказывали. Но не столько страх наказания заставлял его подчиняться. Он подчинялся, потому что его самого все больше пугали разрастающееся в нем недоверие и начинающая пульсировать озлобленность.

Как-то Крунк лежал на своем коврике, который становился ему уже коротковат. Входная дверь открылась, и вместе с хозяином вошел незнакомый мужчина.

– Заходи, будь как дома. Жены нет, сейчас сварганим чего-нибудь. Не пропадем.

– Это и есть твоя овчарка? – спросил мужчина, насмешливо глядя на Крунка.

– Ну да. Тебе что, не нравится?

– Я собаку вижу. Овчарку – нет.

– В смысле?

– Эх, дружище! – мужчина хлопнул хозяина по плечу. – Не стоило одному идти собаку брать. Тем более первую. Меня надо было звать с собой.

– Ты что хочешь сказать?

– Да не овчарка это никакая. Надули тебя. – Мужчина придирчиво разглядывал Крунка. – Ты посмотри: корпус коротковат, голова большая, глаза – ты взгляни как следует – навыкате, хвост крючком, про окрас я и не говорю. И ко всем этим бедам еще и ухо подвисает. Короче, овчарка – без слез не взглянешь. Может, еще и родословную дали?

– Нет. Сказали, без родословной дешевле. Да я и не спрашивал. Может, он еще не сформировался?

– Ну-ну. Хочешь овчарку, я тебя к настоящему заводчику свожу. Как раз щенки недавно появились. А этого отдай кому-нибудь.

– Да вроде привыкли уже, – промямлил хозяин.

– Ну и к другому привыкнете. Не позорься ты с этой псиной. У тебя все по высшему разряду. И собака тоже должна быть супер.

И они ушли на кухню, откуда послышались хлопки вскрываемых пивных банок и звон тарелок.

С этого дня хозяин совсем перестал разговаривать с Крунком, а на прогулке, стоило псу замешкаться, раздраженно дергал поводок. Это было не столько больно, сколько обидно. А Крунку так хотелось побегать с другими собаками, побороться с соседским эрдельтерьером, поваляться в траве. Но он только издали наблюдал, как увлеченно собаки ловят разноцветные мячики, прыгают и хватают на лету пластиковые диски или носятся лохматыми оравами по парковым лужайкам. Ничего этого в его жизни не было: только короткая прогулка на поводке и унылое лежание на коврике. Скапливающаяся в нем энергия взросления требовала выхода, постепенно все его существо заполнило одно желание – избавиться от поводка.

Развязка, как это обычно и бывает, наступила неожиданно.