Записки Джека-Потрошителя

На календаре первое октября. Фрэнсис Томпсон держит в руке «Дейли ньюз», где на первой странице напечатано письмо убийцы, которое Центральное агентство печати получило еще двадцать седьмого числа прошлого месяца и придержало, сочтя неудачной шуткой.

...

«25 сентября. Дорогой Босс, я слышу, что полиция ловит меня, но она до сих пор меня не схватила. Смешно – они выглядят такими умниками и все время говорят, что взяли след! И та история с Кожаным Передником – о, как она меня развеселила! Я продолжу охотиться на шлюх и БУДУ РЕЗАТЬ ИХ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА НЕ ОКАЖУСЬ СХВАЧЕННЫМ. Последний раз вышло просто великолепно. Она даже пикнуть не успела. Как они могут поймать меня теперь?! Я люблю свою работу и собираюсь все повторить! Вы скоро услышите обо мне и о моих забавных проделках. На последнем деле я собрал немного красной жидкости в бутылку из-под имбирного пива, чтобы написать письмо, но она загустела, словно клей, и ничего у меня не вышло. Надеюсь, эти красные чернила вас устроят? В следующий раз я думаю отрезать у леди уши и отослать в полицию – просто ради смеха! Придержите это письмо, пока я не сделаю то, что собирался, и тогда напечатайте. Мой нож остер, и я пущу его в дело, как только мне представится первый же удобный шанс. Удачи!»

– Этот проклятый убийца просто очаровал вас, – замечает Стивен. – Я предпочел бы забыть о нем хотя бы здесь. Кажется, что он добивается славы Герострата, а общество идет ему навстречу.

Томпсон не слушает его, с искаженным лицом он пожирает глазами страницу с письмом.

– Да что с вами, Фрэнсис?

– Нет-нет, – бормочет тот. – Все в порядке, джентльмены. Не обращайте внимания!

– Вас, похоже, удивляет, что Потрошитель осмелился написать это письмо. А по-моему, это неудивительно – наша полиция настолько беспомощна, что трудно было бы избежать искушения поддразнить ее.

– Вы уверены, что автор – Джек-Потрошитель? – спрашивает Сикерт. – Это может быть шутник или еще один маньяк, которому не хватает смелости воплотить свои чудовищные фантазии в жизнь, но который жаждет разделить с убийцей его славу!

– Вы, англичане, гордитесь своей сдержанностью и обычно упрекаете в ее отсутствии нас – американцев, – замечает Дарлинг. – А между тем, повторяю вновь, у нас не оповещают о ходе расследования весь город! И тем более не печатают послания убийц на первых страницах ежедневных газет.

– Да, но в данном случае это более чем оправданно, – возражает Сикерт. – Жителей трущоб очень сложно заставить сотрудничать с полицией. Нужно чтобы эти люди представляли, что им угрожает! Теперь у полиции больше шансов найти свидетелей… А вообще, джентльмены, должен признаться – я люблю наши газеты! Есть что-то восхитительно дьявольское в том, как они бесцеремонно вторгаются во все сферы нашей жизни!

Гарольд Дарлинг скептически ухмыляется. Всем хорошо известно, что Сикерт любит не только читать газеты. Он постоянно что-то строчит для разных изданий – на его счету десятки статей на самые разнообразные темы. Когда художник не знал, что бы такого написать серьезного, он сочинял письма в редакции от выдуманных им персонажей и по-детски радовался, когда их печатали.

– Кстати, о поощрении, – говорит Стивен. – Вы знаете, Джордж Ласк снова предложил министерству объявить прощение для сообщника убийцы, и на этот раз Генри Мэтьюз не смог отказать. Теперь ожидается всплеск энтузиазма в Уайтчепеле – всяк подастся в частные сыщики, только боюсь – толку от этого не будет.

Благодаря своим связям в Министерстве внутренних дел Джеймсу Стивену всегда известно обо всем, что там происходит.

– Вот как? – заинтересовывается Дарлинг. – Они полагают, что у нашего Потрошителя есть дружок или, может быть, подружка, которая помогает ему? Да, это многое бы объясняло! Например, то, как ему ловко удается скрываться с места преступления. Хотя Уолтер уверяет, что это не так уж и сложно, я думаю, что без посторонней помощи ему было бы сложно обойтись!

– Никто не знает, есть ли у него сообщники, но если это так, то, возможно, кто-то из них согласится выдать Потрошителя в обмен на прощение.