Записки Джека-Потрошителя

Глава четвертая «Дорогой Босс»

Роберт Андерсон покинул Швейцарию двадцать девятого сентября и приехал в Париж, где собирался провести последнюю неделю своего отпуска. Это решение было напрямую связано с делом Джека-Потрошителя, ибо как британская, так и европейская пресса выражали недоумение по поводу отсутствия на месте главы Уголовного департамента. Андерсон также получил несколько тревожных писем из Уайтхолла от министра внутренних дел и главного комиссара Уоррена. Из Парижа было проще следить за развитием событий, но уже на следующий день после прибытия во французскую столицу Роберт Андерсон узнает о двойном убийстве в Лондоне. Почти одновременно почта приносит личное письмо Генри Мэтьюза, в котором министр требует немедленного возвращения Андерсона в Англию.

В тот же день он отбывает в Лондон, проведя вечер и остаток дня за изучением материалов по делу Потрошителя, и утром тридцать первого октября встречается в Уайтхолле с Генри Мэтьюзом и Чарльзом Уорреном.

Мэтьюз всерьез обеспокоен ситуацией. Накануне правительство получило письмо королевы Виктории. Тридцатого сентября Ее Величество находилась в Абергелди, в Шотландии, вместе со своим внуком – принцем Альбертом Виктором. В письме королева выражала скорбь по поводу двойного убийства и надежду, что полиция предпримет все усилия, чтобы найти этого опасного маньяка.

– Мы считаем, что вы должны взять на себя ответственность и найти Джека-Потрошителя! – восклицает Мэтьюз.

Роберт Андерсон на это осторожно возражает, что не желает нести ответственность за результат расследования.

– Я могу отвечать лишь за то, что все силы будут употреблены на розыск убийцы. Я обдумал ситуацию по дороге в Лондон, и мне кажется, что для предотвращения новой трагедии было бы разумно арестовывать уличных женщин, шляющихся после полуночи. И чем больше их будет, тем лучше!

– Это слишком решительно по отношению к этим несчастным! – возражает Генри Мэтьюз, побуждаемый не столько сочувствием к «несчастным», сколько мыслью о возможных скандалах. – Я не думаю, что это поможет нам предотвратить убийства, зато пресса обвинит нас в травле малоимущих.

Чарльз Уоррен, хорошо помнящий уже упомянутый выше случай с белошвейкой, обвиненной в проституции (он тогда лично проводил дознание), выражает солидарность с министром.

Также хочу заметить, – продолжает Андерсон, – что повышенное внимание к убийствам, проявляемое прессой, возможно, подвигает этого монстра на новые «подвиги». Французские газеты наперебой кричат, что все мы «злодеи», которые упиваются кровавыми деталями в репортажах!

– Бог с ними, с французами, но вы же не хотите, чтобы мы указывали газетчикам, что им писать? Тогда нам всем придется завтра же подыскивать себе новые занятия! Просто найдите этого человека живым или мертвым. Необходимо, чтобы этот кошмар прекратился!

– Я сделаю все, что в моих силах! Но у нас нет подозреваемых, а в Уайтчепеле, согласно статистике, занимаются проституцией тысяча двести женщин. Все они потенциальные жертвы, причем это только те, кто промышляет проституцией постоянно, а ведь есть еще множество таких, кто прибегает к этому ремеслу от случая к случаю.

– Поясните!

– Многие женщины из низов занимаются проституцией, когда им нужно раздобыть деньги на ночлег или выпивку. В другое время они могут торговать в лавке, или заниматься шитьем, или жить на деньги своих мужчин.

– Это, насколько я понимаю, ставит под сомнение версию с местью сутенеров, – Мэтьюз смотрит на Уоррена, который придерживался именно этой версии в начале расследования.

– Именно так. Впрочем, мы уже проверили этих молодчиков. Я имею в виду банду с Николс-стрит и тех, кто называет себя «Хай рипс». Поверите вы или нет, но многие из них изъявили желание помогать – это, впрочем, вполне объяснимо. Из-за Потрошителя их доходы падают точно так же, как и доходы местных лавочников.

Сэр Чарльз Уоррен намерен поднять еще один вопрос. Ему стало известно, что некоторые из офицеров полиции обращаются за консультацией к опальному Джеймсу Монро. Одно упоминание этого имени вызывает у полковника приступ раздражения.

– Я буду очень признателен, Андерсон, если ваши люди прекратят советоваться с Монро. Вы должны понять, что я расцениваю подобные действия как нарушение субординации. Монро больше не имеет никакого отношения к Уголовному департаменту, и я не хочу, чтобы конфиденциальная информация распространялась за пределы нашего ведомства.

Министр Мэтьюз деликатно не упоминает о своих неофициальных рекомендациях департаменту использовать помощь Монро. Поэтому Роберт Андерсон оказывается крайним и в этом вопросе.

– Я, право слово, не думаю… – начинает он и осекается под взглядом Уоррена.

– Полагаю, вы меня поняли. Что касается Потрошителя, то я выписываю ищеек, Андерсон, – сообщает шеф полиции. – Эти собаки отлично берут след. Возможно, кому-то это покажется эксцентричным, но в данных обстоятельствах мы должны попробовать все.