Записки Обыкновенной Говорящей Лошади

Что касается Сережи, то он сроду не налаживал никаких особых отношений с начальством, тем паче с гэбэшниками. Конечно, и он ругал буржуинов-капиталистов, но ругал их не с тем остервенением, какое требовалось. А главное, Сережа не мог жить один. Особенно учитывая вредные привычки, которые он приобрел в госпиталях, где не было никаких болеутоляющих средств, кроме разбавленного спирта.

Заграничная эпопея закончилась для Ивановых так, как должна была закончиться. Они не только не разбогатели, но довольно долго отдавали долги, сделанные Сережей…

И все-таки я бесконечно рада, что дорогие мои Сережа с Мухой пожили, хотя и недолго, в Лондоне. Поглядели на туманный Альбион своими незамыленными глазами. Побродили по берегам диккенсовской и осипмандельштамовской Темзы. Словом, рада, что они подышали заграничным воздухом – воздухом, не «разреженным» Октябрьской революцией. (Да простит меня В. Маяковский!)

И еще я рада, что на совести моих друзей самовольная отлучка. Вопреки всем запретам, без разрешений-согласований супруги Ивановы съездили в Париж. Погуляли по этому сказочному для каждого россиянина городу и повидались с Мухиной родней – эмигрантами первой волны.

Пусть Мухочка и не разбогатела, но я – как будто это было только вчера – вижу ее в белом лондонском костюме и в модных лондонских туфельках. Вижу, какими завистливыми взглядами провожают мою Муху писательские жены (по роду своей редакторской работы Муха была всю жизнь связана с писателями и с их женами).

Нарядного Сережу я не помню. Но зато помню его кулинарные рассказы. К примеру, рассказ о том, как он готовил бифштексы из свежайшей лондонской вырезки.

Вот я и впала в сентиментальность! Но, по-моему, по вполне уважительной причине. Ведь то, что сейчас кажется обыденностью – и лондонская жизнь, и свежая вырезка, и белый летний костюм, и просто пребывание в чужой стране, – было тогда супер… И этот супер все же достался семье Ивановых. Как-никак эти смирные, «недорезанные», хотя и не буржуи, а интеллигенты, пусть однажды, но объехали советскую власть на козе!!!

Ну а что дальше?

Черные дни миновали. Расплата за лондонские долги кончилась. И в середине 1970-х Сережина карьера все в том же ТАССе опять пошла в гору. Работник он был незаменимый. Словом, его повысили, и он получил и впрямь отличную по тем временам четырехкомнатную квартиру в новом тассовском доме. А еще раньше Ивановым дали, правда, за деньги, скромную двушку в тассовском кооперативе, где поселился их сын Володя с молодой женой. Кроме того, Сережа стал обладателем некоторых благ, которые имела только номенклатура. Семью Ивановых прикрепили к кремлевской больнице, что было для инвалида Сережи очень даже важно. Получили Сережа с Мухой также возможность отдыхать в кремлевских санаториях, что было для них не менее важно. И наконец, тассовская легковушка отвозила Сережу на работу, а с работы домой, в его просторную, хорошо спланированную квартиру на улице генерала Глаголева.

В довершение всего на горизонте замаячил двухэтажный коттедж на лоне природы, но с московскими удобствами. Напомню, в ту пору дачи у простых москвичей были без водопровода и канализации. В лучшем случае только с газом.

Я знала некоторых снобов из интеллигентов, которые тоже имели подобные привилегии, но относились к ним с подчеркнутым пренебрежением. Усмехаясь, говорили, мол, отдыхать в кремлевских здравницах, особенно не в сезон – а в сезон простых смертных туда не пускали на пушечный выстрел, – врагу не пожелаешь. Публика там забивает козла. Не с кем словом перемолвиться. Да и кремлевские больницы не для белых людей. Полы паркетные, врачи анкетные. И зачем нам казенная машина, ведь такси – на каждом шагу.

Поверьте мне, снобы лицемерили. При той неудобной, отчаянно трудной, отчаянно некомфортной жизни, на которую нас всех обрекла советская власть, хорошая комната в кремлевской здравнице, плюс тамошние чистые скатерти в столовой, плюс вкусная еда из хороших продуктов дорогого стоили. А «анкетные» врачи в кремлевской больнице хотя бы прописывали своим больным лекарства, которые в обычные аптеки не поступали. Опять же добраться на городском транспорте на работу было в тысячу раз труднее, чем ездить на казенной машине. Ведь об автомобильных пробках в ту пору не знали. Что касается такси, то если ты жил в отдаленном районе, к примеру на улице генерала Глаголева, это было весьма накладно.

Но при чем здесь снобы? Я веду речь о семье Ивановых, а Ивановы умели ценить самые малые подарки судьбы. Ивановым бы жить и радоваться. Но тут мы вынуждены вернуться к началу этого очерка – к середине 1980-х годов.

Повторю еще раз: то были годы безвременья. годы, когда жизнь в СССР казалась совершенно беспросветной. Время остановилось. Ужасной войне в Афганистане не предвиделось конца. Экономика впала в кому. Интеллигентная молодежь разбредалась кто куда: часть ударилась в религию, часть стала спиваться и наркоманить, часть захотела в чужие края.