Читаем Записки сельского священника полностью

133синие книги (текстом к себе, разумеется, так что понять читаемое нам невозможно), со "славянскими" надписями на каждой стороне на уровне грамотности пресловутого "Сумлеваюс штоп". Рядом со мной стояла староста Ильинской церкви Антонина, тут же ее помощник, бухгалтер, казначей, еще кто-то. "Где вы взяли эту гадость? Как вам не стыдно пакостить такой дивный храм? Уберите сейчас же, эти четыре страшные тумбы весь храм невообразимо портят". — "Батюшка, — последовал ответ старосты, — так ведь и в Вологде в Соборе, где Владыка служит, точно такие же стоят, Владыка, говорят, и домой себе один такой взял. Мы только потому их художникам заказали, что наши прихожане там их видят, нам епископ посоветовал". Эту мерзость какой-то мазила-шустрик по 400 рублей за штучку продавал, а рисовала бригада по трафарету. И члены исполнительного органа, и бухгалтер уверяли меня, что эта бригада "художников-реставраторов" приехала в Вологду из Санкт-Петербурга по приглашению Вашего Высокопреосвященства. Ильинской церкви, следовательно, они обошлись в 1600 рубликов. Пакостить церковь недешево стоит. Я тогда, чтобы не позорить Вас, умолк, полемизировать с церковным советом не стал, не стал разъяснять им смысл догматических определений Седьмого Вселенского Собора, 1200-летний юбилей которого мы в этом, 1987 году, празднуем. Но, когда я служил внизу, в зимнем храме, богомерзкие аналои уносил в верхний, летний, храм, а когда на лето в верхний перебирались, я их вниз волок. Незаметно в печку сунуть нельзя: они на балансе, материальная ценность.

Обещаю Вам, Владыко, что и с этого пути не сойду. Не по упрямству, не по жестоковыйности своей, а потому, что деяния и определения Вселенского Собора чту несколько выше личных мнений, вкусов и циркуляров правящего архиерея. Ни явно, ни тайно злословить архиерея не буду, но без малейших колебаний буду вышвыривать вон из храма такие пакостные аналои, даже если меня клятвенно заверят, что они сооружены, размалеваны, приобретены и вот тут поставлены по благословению Вашего или любого другого Высокопреосвященства, ибо усматриваю здесь аспект вероучительный, погрешать в котором нельзя, усматриваю здесь канал, через который злосмрадная ересь проникает сегодня в Святую Церковь Христову. Обещаю также, что где бы ни служил, буду сам вышвыривать вон из алтаря и собратьям своим советовать вышвырнуть такие гадкие картинки на стекле или

134

холсте, какие водружены за Святым Престолом все того же Вологодского кафедрального Собора. На те картинки "Воскресения" глянуть без содрогания невозможно, а они именуются "запрестольными образами", на Горнее место водружены, мы на них во время Евхаристического канона взираем, когда Твоя от Твоих возносим.

Зато иконы православные обещаю в любом храме, не щадя сил своих, спасать, будет ли на то предписание епархиального управления или отдела культура, или не будет. Вот это-то, боюсь, Вам в первую очередь не нравится. Вы почему-то твердо усвоили странную мысль, будто священнослужители присягают на верность не Богу и Церкви, а правящему архиерею, и выше всего цените и блюдете таковую верность и таковое послушание. Вы поставляете свою волю, свой указ, свой циркуляр выше церковных канонов. Зачем? Кто провозгласил догмат о Вашей непогрешимости? Мне, например, некоторые формулировки из Ваших указов кажутся весьма погрешительными и для православного человека крайне соблазнительными. Вспомним циркуляр № 7/36 от 16 октября 1985 года (сегодня ему ровно два года исполняется): "В связи с трудностями, возникающими и предстоящими в дальнейшем со снабжением приходов красным вином для богослужебных целей (как правило — кагором разных марок), предлагаю Вам принять жесткие меры для его экономного расходования. Необходимо: ... § 2. Не допускать избыточного заполнения Св. Чаши сверх количества, необходимого для причащения духовенства и мирян. Часто возникающая у священнослужителей озабоченность полным «погружением» частиц в Св. Кровь при всыпании их в Св. Чашу не имеет литургического обоснования (прощение грехов «поминавшихся зде» совершается очищением Кровью Христовой, пролитой на Голгофе [I Ион. I, 7], а погружение частиц в Чашу лишь символизирует это очищение и напоминает о нем)". Но когда я письменно обратился к Вам с вопросом по этому поводу, Вы не сочли нужным разъяснить мне, что дает Вам основания употребить слова "символизирует" и "напоминает".

Вы настолько самолюбивы, что никогда ни в чем не можете признать своей ошибки. Даже крошечной, даже в любой чепухе. Потому и в моем деле упорствуете, в одну душу стремитесь утвердить свою изначальную правоту.

Почему "уворованные и проданные за границу колокола", "купленные совершенно бесполезные калориферы", "бесполез-

Очевидцы

Перейти на страницу:

Все книги серии История и память

Варфоломеевская ночь: событие и споры
Варфоломеевская ночь: событие и споры

Что произошло в Париже в ночь с 23 на 24 августа 1572 г.?Каждая эпоха отвечает на этот вопрос по-своему. Насколько сейчас нас могут устроить ответы, предложенные Дюма или Мериме? В книге представлены мнения ведущих отечественных и зарубежных специалистов, среди которых есть как сторонники применения достижений исторической антропологии, микроистории, психоанализа, так и историки, чьи исследования остаются в рамках традиционных методологий.Одни видят в Варфоломеевской ночи результат сложной политической интриги, другие — мощный социальный конфликт, третьи — столкновение идей, мифов и политических метафор. События дают возможность поставить своеобразный эксперимент, когда не в форме абстрактных «споров о методологии», а на конкретном примере оценивается существо различных школ и исследовательских методов современной исторической науки.Для специалистов, преподавателей, студентов и всех интересующихся историей.

Владимир Владимирович Шишкин , Дени Крузе , Мак П. Холт , Робер Десимон , Роберт Дж. Кнехт

История

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие
Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие

В последнее время наше кино — еще совсем недавно самое массовое из искусств — утратило многие былые черты, свойственные отечественному искусству. Мы редко сопереживаем происходящему на экране, зачастую не запоминаем фамилий исполнителей ролей. Под этой обложкой — жизнь российских актеров разных поколений, оставивших след в душе кинозрителя. Юрий Яковлев, Майя Булгакова, Нина Русланова, Виктор Сухоруков, Константин Хабенский… — эти имена говорят сами за себя, и зрителю нет надобности напоминать фильмы с участием таких артистов.Один из самых видных и значительных кинокритиков, кинодраматург и сценарист Эльга Лындина представляет в своей книге лучших из лучших нашего кинематографа, раскрывая их личности и непростые судьбы.

Эльга Михайловна Лындина

Биографии и Мемуары / Кино / Театр / Прочее / Документальное