Читаем Записки сибиряка полностью

Настроение у меня повысилось, я с большим удовольствием провозился часа 3, вспоминая сон, хлопая себя по ляжкам. Постоянно хихикая, я прибрал мясо, ободрав зверя. Представляю картину — ночью при лунном свете в лесу мужик обдирает лося, то мурлыкая песенку, то хихикая странно, то чертыхаясь. Картина маслом!

Сориентировавшись опять по компасу, я побрел по выбранному направлению и буквально через примерно 700 м вышел на дорогу. Пройдя по дороге, вскоре я вышел к избушке. Усталый, но довольный, все же 3 лося, а не 5 попали под мои выстрелы, я с наслаждением улегся на нары и стал вспоминать прожитый день. Время было уже час ночи.

Сильно этот случай, что я добыл в 1 день с разных стад трех лосей, я не рассказывал. Боялся, не поверят. Я общался с хорошими удачливыми охотниками, которые добывали в один день в одиночку и больше лосей, но это было с одной группы и в один случайный раз.

К моему удивлению, утром приехали хозяева и были удивлены, что я дома, а не в леcу ночую. Привезли водки, выпили, поели, осторожно стали выспрашивать, выходил ли я из избушки в лес и на сколько метров удалялся.

Были и другие шутки и колкости. Все много смеялись, шутили, вспоминали, как последнего гостя нашли в лесу на третий день невменяемого, а другие не выходили из избушки, съев все продукты у хозяев.

Я молчал и тоже от души смеялся. В самый разгар веселья, когда шутки уже стали обидными, я признался, что добыл зверя. За столом наступила тишина, лица моих друзей вытянулись. С меня на полном серьезе потребовали доказательства, изучили мой нож, понюхали ствол ружья, обследовали маскировочный халат, доказательств было достаточно.

Меня радостно поздравляли, предлагали еще выпить, хлопали по плечу, спрашивали, на сколько дней я приехал, изучали мое ружье.

Выйдя на улицу, я принес рюкзак и вытащил из него три лосиных языка, аккуратно положив их на стол. У моих друзей случился ступор, они стали заикаться и сбивчато пытались выяснить, где я встретил лося в три языка. Радость на лицах сникла, товарищи протрезвели, компания расстроилась. Утром мне предложили уехать с водителем, который их привез и заночевал с нами.

История эта повлияла на меня серьезно, я стал прислушиваться к себе внутри, стал запоминать сны и пытаться их разгадать. Особенно на серьезной охоте, ложась спать, я старался запомнить сон и, как правило, утром уже знал, будет ли охота удачной. И как правило, 50 % снов совпадало с моими предположениями.

И сейчас, уже по прошествии многих лет, когда я вижу полную луну и фантастический фиолетовый свет вокруг меня, на меня наваливаются, как наяву, воспоминания, пережитые той ночью, вперемешку с мистикой, и под ложечкой приятно посасывает.

Свои незатейливые искренние рассказы посвящаю своим сыновьям, Петру и Артёму, и внуку Ярославу и, тешу себя надеждой, будущим внукам.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых тиранов
100 знаменитых тиранов

Слово «тиран» возникло на заре истории и, как считают ученые, имеет лидийское или фригийское происхождение. В переводе оно означает «повелитель». По прошествии веков это понятие приобрело очень широкое звучание и в наши дни чаще всего используется в переносном значении и подразумевает правление, основанное на деспотизме, а тиранами именуют правителей, власть которых основана на произволе и насилии, а также жестоких, властных людей, мучителей.Среди героев этой книги много государственных и политических деятелей. О них рассказывается в разделах «Тираны-реформаторы» и «Тираны «просвещенные» и «великодушные»». Учитывая, что многие служители религии оказывали огромное влияние на мировую политику и политику отдельных государств, им посвящен самостоятельный раздел «Узурпаторы Божественного замысла». И, наконец, раздел «Провинциальные тираны» повествует об исторических личностях, масштабы деятельности которых были ограничены небольшими территориями, но которые погубили множество людей в силу неограниченности своей тиранической власти.

Валентина Валентиновна Мирошникова , Илья Яковлевич Вагман , Наталья Владимировна Вукина

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное