Заражение. Том 1 [СИ]

Папа, ты что, в больницу попал? что с тобой? Ты где?.. Почему ты не отвечаешь? Что это за странная комната? Ответь, мне страшно, я боюсь за тебя! Папа!!! — ее крик прозвучал как пощечина, Андрей дернулся, но вторая волна жара прибила его к кровати. Теперь он не мог даже пошевелиться. Пересохший язык корябал небо, но ни звука, ни одного внятного слова, междометия, даже просто мужского ругательства — он не мог произнести.

По телу побежала волна колючего озноба — кровь будто застыла в нем, сердце затрепыхалось, обескураженное внезапным изменением и липкий безумный страх черными выхлопами начал заполнять мозг.

Папа, папочка, что это?! Держись, не давай этой гадости проникнуть, открой форточку! Ты же сгоришь! Вставай, сделай что-нибудь, папа, я прошу тебя! Умоляю! Вставай!!!

Крик тонул в облаках смрадного дыма. Он где-то слышал этот голос, но не мог узнать его — где-то в далеком прошлом, давным-давно, когда… когда…

Черный язык безобразного дыма лизнул его ноги, потом поднялся выше — окутав талию, спину, руки, шевельнулся возле сердца, изловчившись — просочился сквозь кожу. Плотность его становилась все выше, и он поднимался к голове — медленно и неотвратимо. Когда осталась одна шея, его запах стал совсем невыносим — как тогда на свалке, — скользнула у него отстраненная мысль.

Он уже не слышал ни криков ни воплей, не различал ничего вокруг, телу было тепло и хорошо — в голове вместо какофонии адских звуков, звучала вибрирующая струна и в ней он различал голоса — без эмоций, сухие и механические.

Дым успокаивал, разве не этого он хотел от жизни — спокойствия и порядка? Дым обещал избавление от боли и тревог, решение проблем, все, что только пожелаешь и ему было лишь нужно… самую малость…

папа!.. держись!.. дай мне свою руку!!!

Какую еще руку, подумал он лениво. Мне так легко и хорошо. Нет руки, мне нечего тебе подавать, Са…

— Саша?! Сашенька? Это ты? Саша?! Ты где???

— Папа, я здесь! Не… вдыхай! только не вдыхай этот дым!

Андрей стиснул зубы и сомкнул рот как раз в тот момент, когда черная субстанция была готова скользнуть ему в рот. Зажмурил глаза, ибо чернота, превратившаяся вдруг в адскую плесень, сошла с ума — ощетинившись — она кинулась на него со всех сторон, словно цунами, — горящая кипящая смола, пожирающая все на своем пути. Ее вой и вой ее жертв заполонили все вокруг — так, что барабанные перепонки завибрировали от боли и в тот миг, когда безумный вихрь был готов поглотить его, стоящего посреди бескрайнего океана беснующегося огня, холодные пальцы, тонкие и крепкие схватили его за руку.

— Держись, — прошептала Саша. — Я не отдам им тебя.

Глава 22

Профессор Базелевич окинул взглядом группу. Его большое, красное лицо в свете ламп дневного света выглядело неестественно — словно плохой фотограф не справился с цветопередачей, в результате странная отталкивающая синюшность перебравшего алкаша походила на трупное окоченение. Впрочем, Юрий Михайлович не скрывал своей любви к коньяку и студенты, пользуясь этой слабостью, иной раз получали поблажки на экзаменах и зачетах.

Базелевич был крупным специалистом в области педиатрии, сделал несколько важных открытий в области детский неотложных состояний, его докторская диссертация, посвященная клиническому моделированию детских неотложных состояний стала настоящим прорывом, в столице даже открыли центр на основе его разработок, который профессор поначалу и возглавил. Однако… подковерная борьба оказалась не его коньком. Не выдержав столкновения с медицинской бюрократией, Базелевич запил, сделал несколько непростительных ошибок, поставил под угрозу свое детище и в конце концов был вынужден оставить центр, семью и карьеру. Переехал в Огненск, возглавил кафедру педиатрии провинциального мединститута, руководство которого смотрело на слабости столичного профессора сквозь пальцы.

— Так-с, — сказал он. — А где Чернышев? Мы рассчитывали на его доклад сегодня. Дамы и господа, кто видел Дениса Чернышева?

Вика посмотрела на дверь аудитории и вздохнула. Теперь одним коньяком не обойдешься. Базелевич терпеть не мог, когда игнорируют профильный предмет. Только чудо могло спасти нерадивого студента.

— Юрий Михайлович… — одна подняла руку.

— Слушаю, Ефимова.

— Наверное, он приболел. Мы вчера вечером готовили доклад по вашему заданию и…

По аудитории пробежал смешок.

— и…