Заря Айваза. Путь к осознанности

И в этот момент до него дошло. Его глаза превратились в щелочки, все лицо сжалось, и он простонал:

— Это не ТО, Боги. Это НЕ ТО!

Мою улыбку подхватило еще несколько людей, которые разрывались от смеха. Бессмысленно было это отвергать, игра в отрицание была закончена, для него началась игра в истину.

— Ты думаешь, что это не ТО?

Верхняя часть его туловища покачивалась то влево, то вправо, словно он взвешивал слова:

— Боже, а я ожидал…

— Чего ты ожидал?

Он поднял голову к потолку, а затем опустил ее вниз, разглядывая свои руки.

— Я был уверен, что когда стану просветленным, то обнаружу мистическую связь между каждым атомом своего тела и всем космосом. Каким же дураком я был!

Я поцеловал его в потный лоб:

— Иди на место и выскажи все своему партнеру!

Не нужно было больше ничего говорить, моя работа с ним теперь была окончена.

«Интенсив» стремительно подходил к концу, и я решил не вмешиваться в ход событий. Я повзрослел на стуле Мастера, изнеможденный и полноценный, я искал для сравнения похожие ситуации в своей жизни. Лишь несколько прошлых коротких моментов могли сравниться с этим чувством: когда Стевича обратился ко мне в доме своего приемного родителя: «Папочка, я ждал тебя, я знал, что ты когда-нибудь придешь!..» И то, что произошло со мной вечером после возвращения из Чикаго. Я думал о безрассудстве жизни, раздумывал о суициде, и в этот момент ко мне подбежал Ненад, обнял меня своими тонкими ручонками и нежно сказал: «Папочка, дорогой, ты чего такой печальный?» Лишь те два переживания в моей жизни могли сравниться по силе с этим моментом.

Прозвучал финальный гонг. Партнеры обнимались, плача от счастья, хихикая и крича в одно и то же время. Они подошли ко мне и дотронулись своими мокрыми от слез лицами до моего, чувствовался запах пота от людей, просражавшихся три дня и три ночи за истину своего существа.

— Мастер!!! — выкрикнул Милос Дреньянин. — Вы самый лучший Мастер из всех, вам нет равных! Позвольте мне поцеловать вас, мы все должны целовать вам задницу!..

Маленькая японка встала на цыпочки и поцеловала меня в щеки:

— Когда у нас будет проходить четырнадцатидневный?

— Скоро, скоро, — сказал я, разглядывая Питера Корчноя в толпе. Он стоял в стороне, прислонившись к стене. По его мужественному лицу, заросшему рыжеватой бородой, катились слезы.

— Давай сюда, Питер, позволь мне обнять тебя, — пытался я перекричать голоса в комнате. Он медленно подошел ко мне. Вича отошел в сторону, чтобы пропустить его. В беде Питера было какое-то величие, которое заслуживало почетного места. Он обнял меня за шею правой рукой и, подтаскивая к себе, искренне сказал:

— Я счастлив, что могу называть себя вашим другом.

Продолжая обнимать его, я заметил Мучи, на лице которого было одиночество. Какое странное ощущение. Я ненавидел его большую часть «Интенсива», желая, чтобы такие, как он, исчезли с лица земли, а теперь так же его любил. Любовь, как из священного Грааля, разливалась отовсюду. Махнув головой, я подозвал его к себе, и перед поцелуем в лоб он заплакал. Теперь его слова были искренни, он не пытался угодить мне или отгородить от остальных:

— Ты знаешь, что это для меня значит!

Ольга целовала меня в щеки и, взяв за голову, чуть отвела ее назад, словно хотела получше меня разглядеть.

— У меня никогда не было столько любви…

Мне нужно было уходить. Я бы пропал, если бы задержался в этой горящей, кипящей магме чувств, слыша крики, доносящиеся из самой глубины их сердец. Я не смог дождаться лифта и пошел пешком по лестнице, все еще слыша смех из комнаты, где я оставил людей, которых любил больше всего на свете. Это была необычная любовь. Это было осознанием идентичных сознательных существ, в которых каждый видел самую значимую часть друг в друге. В моей голове резонировало какое-то странное слово, которое я еще не встречал, или же слышал, но очень, очень давно… Его мягкое звучание пробуждало воспоминания из какой-то сказочной страны — Арелена. Я никогда не слышал такого простого и прекрасного слова, и теперь оно наполнило меня, крутилось во мне, как мелодия, не желающая выходить из головы. И я не хотел расставаться с ней и во время ходьбы громко и ритмично напевал: «Арелена, А-ре-ле-на, А-ре-ле-на!» Я слышал, как далеким эхом с невидимых скал доносился долгий переливчатый йодль. Я не сомневался ни на йоту, что это слово означало любовь: «Любовь Навсегда». Путь Истины — это Путь Любви. Я нашел свой Путь в Калифорнии и теперь шел по нему. Это Арелена, Арелена, Арелена…

27

Рано утром зазвонил телефон и не умолкал еще несколько дней. Звонили участники «Интенсива», чтобы поделиться своими ощущениями. Они говорили быстро, словно боялись, что я повешу трубку, прежде чем они скажут что-то очень важное. Они всячески восхваляли меня и объяснялись в любви и интересовались следующим семинаром. Когда же он будет? Тот же вопрос задавали друзья участников и знакомые мне люди, которые пропустили первый «Интенсив». Они извинялись, что не смогли прийти, перекидывая ответственность на членов семьи, срочные дела, из-за которых упустили эту блестящую возможность.