Заря Айваза. Путь к осознанности

— Некоторые из вас, будучи пассивными, не следят за речью своих партнеров. На «Интесиве» легко различимы эгоизм и любовь. Не забывайте, что первым достигает просветления душевно открытый пассивный партнер, поскольку его любовь пробивает броню эго. Когда эго исчезает… Тогда человек достигает просветления.

Мне нужно было снова задействовать Ориона и Миладу. Они очистились и пережили «конец игры» еще вчера. Когда игра доходит до самого конца, ее направленность и структура распадаются. Нет напряжения, которое толкает к цели, так как сама цель по достижении уже исчезла. Мне нужно было подтолкнуть их к новой цели, создать новое напряжение для нее. В качестве единственного ресурса выступала любовь, они все еще излучали ее, слабее, чем прошлым вечером, но она все же чувствовалась на фоне их мыслей, слов и жестов.

— Те, кто уже достиг просветления, должны использовать оставшееся время для отработки более глубоких переживаний, сменить вопрос и сделать все возможное, чтобы получить просветление по коанам: «Что есть Жизнь?» или «Что есть другое существо?» Если вы почувствуете себя подавленным, подумайте о тех, кто рядом с вами. Вы достигли просветления благодаря им, выразите им свою признательность и любовь, помогите им стать просветленными.

До обеда мы топтались на месте. Затем несколько человек поочередно вошли в состояние сильного катарсиса. Я перестал бояться, что больше никто не станет просветленным, я больше опасался за их пронзительные крики, так как соседи могли вызвать полицейских. Я выдавал им большие перьевые подушки, чтобы приглушить голоса и прикрыть рты в моменты крика. Удивительно, как человек в некой ситуации, выходящей, как кажется, из-под контроля, может выполнять все то, о чем его просят.

— Поднеси подушку ко рту и ори в нее! — сказал я Мику. И он беспрекословно послушался меня.

В какой-то момент Стоян Дреньянин, мастер по карате, которого я знал меньше всего в группе, вошел в состояние катарсиса, к нему присоединились японская девушка и Ольга, литературовед с длинной шеей и голубыми венами, которые вспухли от криков в подушку охрипшим голосом. Следующие десять минут я не мог приглядывать за остальными в группе, и когда я подходил к стулу, чтобы рассмотреть всех получше, в мою сторону направился Питер Корчной: «Я больше не могу работать над своим вопросом».

Его техника сломилась, от него исходил запах дзен. Он находился в пустоте. Он достиг очевидного просветления, и, чтобы огородить его от философствований и поиска возвышенных переживаний в другом месте, мне нужно было вынуть из него это переживание несколькими словами. Я склонился над ним и посмотрел ему в лицо. Его дыхание напоминало дыхание голодной собаки, но ни для него, ни для меня это было неважно.

— Почему ты не можешь работать над своим вопросом, Питер?

Медленно, словно пробуждаясь, он сказал:

— Потому что не вижу в нем больше смысла.

Передо мной стояло чистое существо, без отождествления, прослоек или лжи. Голова цыпленка высовывалась через трещину в яйце.

— И почему в нем нет никакого смысла?

Он сощурил глаза и, потряхивая головой, сказал:

— Потому что я знаю… кто я есть. — Он положил голову мне на колено и зарыдал. Его надежды на то, что просветление избавит дочь от лейкемии, его от алкоголизма, разрешит отношения с падшей женщиной и женой, которую он любил, что перед ним откроется выставка, которую он откладывал пятнадцать лет, — все это исчезло. Он был здесь, таким, каким он есть, каким всегда был, мужчиной, чья дочь вскоре умрет от лейкемии.

Я обнял его за широкие плечи и поцеловал его потный затылок.

— Это случится, Питер, — сказал я дрожащим голосом. — Истина — такая, какая есть, а не такая, которую мы хотели бы иметь. Истина поначалу кажется болезненной, а потом ты понимаешь, что она извечна. Вспомни слова из дзен: «И достигнув просветления, я так же несчастен, как был всегда…» Ничего не подавляй в себе, выскажи все своему партнеру: что ты ожидал, в чем ты разочаровался сейчас, все — о чувствах, что тебя предали, все, до последней капли… Просветление… ты узнаешь его, оно придет к тебе с твоим чувством абсолютного удовлетворения, и это чувство будет твоим рано или поздно.

Он поднял голову с моего колена и решительным, отважным жестом вытер слезы тыльной стороной руки и сказал:

— Так и сделаю. Я представлял себе это иначе… но все равно спасибо. Спасибо от чистого сердца.

Время вышло, «Интенсив» подходил к концу. Маленькая группа участников лихорадочно старалась достичь просветления, в то время как другая погрязла в возрастающей эйфории, сопровождавшейся истерическим смехом. Йован, отбросивший сексуальные темы на второй день, был снова ими переполнен. Перед тем, как он что-то говорил, эйфористические участники мгновенно замолкали, чтобы услышать его речь, и каждое произнесенное им слово сопровождалось вспышкой смеха. «У меня полуавтоматический член, — раздался в моих ушах его голос, — я поднимаю его рукой, и он падает сам по себе…» Я потер подбородок рукой, чтобы попытаться скрыть свой смех, однако безуспешно.