Защитники прошлого

Подойдя и оглянувшись на кухонную дверь, он начал что-то очень оживленно говорить на своем ломаном немецком языке. Что-то в его речи было явно не так, потому что Юрген брезгливо скривился, а Карстен бросил на меня быстрый взгляд и тут-же отвел глаза. Что он им говорит? А корчмарь все продолжал говорить, все время показывая на кухонную дверь. В ответ на это мои подельники лишь пожимали плечами и дружно повторяли: "Ich verstehe nicht16

", хотя гадливое выражение на их лицах говорило об обратном. Я тоже подумал, подумал и ляпнул: "Йа, натюрлих!", при этом Карстен не удержался и хрюкнул в тарелку, а Юрген улыбнулся в кулак. Корчмарь подозрительно посмотрел на меня и произнес нечто вроде: "Та сука укрыва жидовское роджине17

!" Теперь понять его было нетрудно. А Карстен уже шептал мне на ухо ивритские слова: "Действуй! А мы подыграем!". И он захохотал, как будто сказал мне нечто очень забавное. Его смех звучал немного ненатурально, зато на дверь в кухню он показывал совершенно недвусмысленно. Я поднялся из-за стола, стараясь немного покачиваться, и Карстен радостно отсалютовал мне пивной кружкой. Недоумение на лице Юргена немедленно рассеялось, как только Карстен шепнул что-то и ему. Теперь оба немца салютовали мне и кричали: "Vorwärts, mann18

".

Дверь на кухню была открыта. Встав на пороге, я постарался улыбнуться женщине как можно гадливее, громко заявил: "гутте фрау19!" с жутким русским акцентом и, подмигнув Юргену, захлопнул за собой дверь. Теперь я мог наконец распустить уставшие от неестественной улыбки мускулы. Но надо было действовать быстрее, потому что Ядзя уже схватила со стола большой разделочный нож и, закусив губу, выставила его перед собой. Ее светлые волосы выбились из-под косынки, глаза сверкали и вообще она была похожа на мою Ингимюнду во время "Битвы при Заворичах". К счастью, нападать она не торопилась.

– Прошу пани! Пшепрашам!

– начал я шепотом, дополняя русскими словами немногие знакомые мне польские – Твой пан корчмарь тебя выдал, але мы тего не зробим. В каждом разе, на утро твои гости повинны выежть. Розумиешь?20

Она широко открыла глаза и стала немедленно похожа на мою Ладу. Осторожно положив нож на стол, но так, чтобы он был под рукой, она неуверенно кивнула. Тогда я стал быстро расстегивать пуговицы на кителе. Увидев это, она снова ухватилась за нож и пришлось ей подмигнуть. Но только тогда, когда я с грохотом свалил на пол пару кастрюль, она улыбнулась несмелой полуулыбкой и, размахнувшись, грохнула об пол сковородку. При этом она очень натурально проорала длинную фразу по-польски, из которой я разобрал только "псу брат". Расстегнув для достоверности еще и пуговицу на ширинке, я в последний раз подмигнул официантке, снова натянул на лицо гадливую улыбочку и, открыв дверь, вернулся в зал с видом победителя. Карстен вопросительно взглянул на меня и я ему незаметно кивнул. Подошел хозяин, сгибаясь в поклоне и бормоча нечто по-немецки. Юрген, не глядя в его сторону, поднялся и, холодно кивнув в никуда, направился к выходу. Карстен тоже встал и бросил на стол несколько бумажек, в которых я со злорадством признал напечатанные на принтере рейхсмарки. Потом мы по очереди прошли мимо стойки и каждому из нас он угодливо кланялся. Когда пришла моя очередь, я мило улыбнулся хозяину и сказал, напирая на фрикативное "Г": "Дякую пане, ми провели дуже гарний вечір21!" Благообразная физиономия подонка немедленно перекосилась и стала такой кислой, как будто он проглотил лимон. Поднявшись по ступенькам, мы с Карстеном привалились к стене и от души расхохотались, в нашем смехе было нечто истеричное. Юрген тихо посмеивался поодаль. Вдоль переулка метнулась какая-то тень и я узнал Ядзю. Она оглянулась на нас и теперь в ее взгляде не было злобы, лишь озабоченность. Еще мгновение, и она пропала в подворотне.