Завораш (СИ)

Когда Рашка сдвинул занавеску в сторону, внутрь хлынуло достаточно света, чтобы ослепить его. Некоторое время паук боролся со слепотой, а затем, когда зрение наконец прояснилось, заглянул сквозь мутное толстое стекло.

Снаружи не было заметно никакого движения. Кроме этого, он не слышал никаких звуков — за исключением собственного дыхания. На мгновение Рашка вновь ощутил себя на том поле, с которого началась его нынешняя жизнь. Уже не человеком, но ещё и не пауком. Словно происходящее вокруг никак не касалось его.

Он закрыл глаза и вновь увидел вспышки от разрывов снарядов… А когда открыл, солнечный свет все так же продирался сквозь мутное стекло, внутри которого застыли десятки крохотных пылинок, и, кажется, части некого насекомого.

Может быть — паука?

Не так ли он ощущал себя в эту минуту? Просто ещё один пойманный в сети бедолага…

Снаружи он видел лишь пустоту. По правую руку раскинулись безжизненные территории, как те, которые он исколесил вдоль и поперёк, катя перед собой тележку с награбленным добром. Видел он и немного вперёд — край безлюдной дороги.

Рука Рашки сама собой нащупала латунную задвижку на двери, но открыть её не вышло, словно в один момент все силы покинули его. Рука необъяснимым образом дрожала.

Наконец задвижка поддалась. Её щелчок в почти абсолютной тишине прозвучал подобно выстрелу — ещё одно напоминание о войне. Медленно Рашка приоткрыл дверь. Он не забыл обтянуть полы халата — чтобы они скрыли паучьи конечности. Шляпа уже была у него на голове, оставалось лишь надвинуть её пониже.

Внутрь повозки, где и так было душно, хлынула жара. Это первое, на что Рашка обратил внимание. Второе — ужасный запах. Тот был настолько сильным, что буквально сбивал с ног.

Оказалось, его возницы просто… обделались. Оба стояли, тупо глядя перед собой, не делая никаких попыток избавиться от неприятной субстанции.

Рашка поморщился. Неужели кислоты было слишком много?

Возницы, шагающие по колено в собственных испражнениях, неизбежно привлекут внимание. На мгновение модификанта обуял страх: неужели придётся собственноручно мыть этих двоих? Этого ещё не хватало…

Однако опасения быстро улетучились, уступив место удивлению и насторожённости.

По дороге в обход возниц к нему приближался человек.

Незнакомец был одет в лохмотья и выглядел словно самый настоящий нищий. Трудно было определить, сколько ему лет или какого цвета у него кожа — она казалась слишком смуглой, но это мог быть и многодневный слой грязи. Единственное, что можно было утверждать с уверенностью, это то, что человек был небольшого роста. От того, чтобы именоваться карликом, его отделяли какие-то пол-ладони.

Рашка мгновенно оценил степень исходящей от незнакомца угрозы, и этот человек показался ему совсем неопасным.

Другое дело, что именно тот успел увидеть и кому

об этом расскажет… Рашка не сомневался, что стражи станут разыскивать его, а значит информация о любом подозрительном путнике станет ценным товаром и будет продаваться и покупаться, как и всё остальное. Модификант покачал головой: нет, он не мог допустить, чтобы какие-то сведения о нём дошли до стражи.

Похоже, бродяга расценил задумчивый кивок Рашки как нечто прямо противоположное. Не переставая улыбаться, он направился к повозке. При этом лохмотья, которые составляли его одежду, непрерывно двигались, извивались, сплетались и расплетались. Если долго смотреть на движущуюся фигуру чудаковатого незнакомца, начинала кружиться голова. Не так ли было задумано изначально? И каким образом при отсутствии ветра лоскуты ткани умудрялись шевелиться?

Рашка не сдвинулся с места, глядя как незнакомец приближается. Что ж, тем проще будет свернуть простофиле шею. Бродяга хоть и не был модификантом, вполне годился на то, чтобы на какое-то время утолить жажду убийства.

Возницы не обратили на бродягу никакого внимания. Оба продолжали стоять, глядя перед собой и не издавая ни звука. Странный незнакомец был первым, кто нарушил тишину.

— Приветствую! — сказал он таким тоном, словно они повстречались где-нибудь в оживлённом центре города… Хотя, усмехнулся про себя Рашка, их маршруты вряд ли пересеклись бы. Разве что ночью… Он с удовольствием посмотрел бы, как этот бродяга продолжил улыбаться с ножом в горле…

Рашка понял, что ему в незнакомце не нравиться буквально все. Каждая деталь в нем казалось подозрительной. Начиная с лохмотьев и заканчивая посохом. Интересно, можно ли использовать этот посох в качестве оружия? Вряд ли он будет представлять серьёзную опасность, но все же… Кроме того, эта улыбка. Она казалась настоящей, а Рашка по опыту знал, что люди, искренне радующиеся миру вокруг, может и существуют, но уж точно не живут слишком долго.

— Приветствую! — повторил незнакомец.