Завтра будет вчера

Пальцами в его волосы, прижимая к себе его голову… туда, где все пылает, все горит в мучительном огне. Когда его стон услышала, будто мир взорвался на осколки, яркие, ослепительно яркие осколки счастья. Потому что чувствует ту же дикую одержимость, которая меня пожирает, безжалостно сжигает, заставляя выгибаться и бесстыже подаваться бедрами навстречу его губам. Ласкает так порочно и чувственно, вынуждая кусать губы и закатывать глаза.

Почувствовала его пальцы и колени сжала невольно. Инстинктивно дернула за волосы его голову, приподнимаясь на локтях, и тут же откидываясь на спину, потому что он не позволяет вынырнуть из этого марева возбуждения в реальность. Сжимает ладонью грудь, дразнит соски, заставляя взвиться от этой ласки, продолжая блуждать языком по моей плоти, отгоняя назад страхи, загоняя их в болото. И мне не хочется в него окунаться. Мне до боли хочется только отдаваться его рукам, его губам, и пусть ведет за собой к самому краю пропасти.

И прыгать с закрытыми глазами. Я знаю, он поймает внизу. Сердце в груди бешеными кульбитами, в такт движениям его языка… его пальцев. Наглых, дерзких. Заставляя забыть все. Заставляя терять нить с реальностью. Он моя нить и есть. Моя реальность — он. Все быстрее и быстрее, пока я не кричу, оглушенная мощным наслаждением. Сжав коленями его голову. Вздрагивая от всполохов удовольствия, вспыхивающих перед закрытыми глазами. Выгибаюсь на кровати от накатывающих волн оргазма в позвоночнике, судорожно сжимая его пальцы изнутри.

* * *

Дернул змейку на штанах и резко поднялся вверх, нависая над ней, подхватывая ноги под колени, накрывая ее задыхающийся рот своим ртом… Нари еще бьется в оргазме, а я врываюсь в ее тело с глухим рычанием. На всю длину. Глотая крик боли поцелуем, сжимая стройные ноги, не давая пошевелиться и опомниться. Кричи мне в губы, маленькая, плачь мне в губы.

И ослепительной вспышкой — ДА. Первый. МОЯ. Остановился, давая привыкнуть к себе, взвывая про себя от ее легких спазмов… отголосков оргазма и выдыхая через нос, стараясь унять бешеное желание двигаться в ней быстро и жестко. Бл**ь. Это невыносимо. Это запредельно. Это на хрен лучше, чем я мог себе представить, и меня раздирает на куски от понимания, что теперь точно моя. Вся моя. Дрожит вместе со мной. А я все еще не двигаюсь, так плотно сжат, что взвыть хочется от бешеного удовольствия.

Первый толчок, и уже я со стоном выдыхаю ей в рот, сильнее сжимая ее пальцы, удерживая ноги под коленями. Всхлипнула и стиснула мои пальцы в ответ сильно, до хруста. Слегка помедлил и, чуть выйдя наружу, толкнулся еще раз, уже отрываясь от ее губ и заглядывая в широко распахнутые глаза, подернутые дымкой слез с моим отражением в зрачках. Пьяные и такие испуганные, что хочется целовать их вечность, пока не расслабится. И я, бл**ь, боюсь двинуться, чтобы не причинить еще большей боли. Наперекор себе медленно. Адски медленно. Мучительно, мать вашу, медленно. Так медленно, что хочется сдохнуть, проникая в ее рот языком, снова сплетая пальцы со своими. Несколько секунд космической вечности, когда меня не просто трясет от напряжения, а подбрасывает как в ознобе, и член пульсирует внутри ее тела у самого входа.

— Чувствую, как ты меня любишь, маленькая, — шепчу ей в губы, двигаясь очень осторожными короткими толчками дальше и глубже, — а ты чувствуешь, КАК я люблю тебя?

Поцелуем в подбородок, втянуть нижнюю губу в рот и удерживая зубами толкнуться уже сильнее и снова отпрянуть назад, чтобы видеть реакцию и пытаться сдерживаться, сколько можно… сколько способен выдержать.

Уже чуть быстрее, не отпуская ее взгляд, набирая темп, открывая широко рот вместе с ней, обхватив ее скулы пятерней и удерживая вес своего тела одной рукой. Быстрее и быстрее, рвано дыша. Чувствуя, что меня вот-вот сорвет на хрен в пропасть. Она слишком тугая, слишком горячая и мокрая, чтобы я мог продержаться хотя бы еще несколько минут.

* * *

Накинулся с поцелуем, и я отвечаю исступленно, сплетая язык с его языком, все еще смакуя последние спазмы удовольствия… пока тело не взрывает резкой болью, настолько острой, что я кричу, пытаясь вырваться, оттолкнуть его от себя. Но он не дает. Слишком сильный, слишком тяжелый. Продолжает неистово целовать, а я отвернуться пытаюсь — безуспешно. Ненавижу его сейчас… и люблю безумно. Потому что с этой болью в голове растекается дикое наслаждение от понимания, что, наконец-то, мы вместе. Одно целое. И все сразу правильно. Потому что с ним. Потому что только ему принадлежала всегда. А теперь уже принадлежу окончательно. Наполненная только им. И искрами это наслаждение по венам к самому сердцу, заставляя его биться неумолимо быстро. Мне кажется, оно вырваться из груди готово. В его ладони.

Медленными толчками, осторожно двигается, не желая причинить больше боли. И такой контраст с яростным напором его губ, с быстрыми движениями языка. Смотрит на мои слезы, сжимая мои пальцы, и я стискиваю их в ответ. Твоя плата, Капралов.