Завтра никто не умрет

Михаил ругнулся, резко повернул влево. Охнула Оксана. Гранатомет выстрелил, стрелок качнулся от отдачи. Заорали все, кто был в машине. Граната пролетела в полуметре от увернувшегося «Форестера», вонзилась точно в лоб набитого пассажирами автобуса. Михаил ударил по тормозам, джип встал, развернувшись, посреди полосы. Яркая вспышка в кабине автобуса, хлопок – и мощный взрыв буквально развалил на куски переднюю часть старенького «МАЗа». Автобус, двигаясь по инерции, пересек разделительную полосу и лишь случайно ни в кого не врезался. Отрывались и разлетелись куски обшивки, вываливались фрагменты тел, орущие живые... Вылетела оконная рама, запрыгала по проезжей части – под колеса второго «Форестера», который в момент взрыва обгонял автобус. Водитель, избегая удара, резко вывернул руль, джип выехал на встречную и столкнулся с идущим на приличной скорости стареньким «Вольво» – водитель с разгона собирался проскочить место аварии. Ломалось железо, массивный внедорожник повалился набок. Кубарем покатилось «Вольво» – вынеслось на тротуар, кого-то сбило, влетело в стеклянную витрину рыбного магазина...

Зрелище казалось нереальным. Глазам не верилось. Горели машины, едкий дым застилал проезжую часть. Повсюду валялись искалеченные тела, отползали и кричали раненые. Билась в конвульсии девушка в красной шапочке – взрывом ей оторвало руку, кровь заливала щербатую мостовую. Припаркованная между сугробами «Лада» не пострадала. Стрелок выбросил в снег отработанный «тубус», стянул перчатки, прыгнул в машину, которая стала неуклюже разворачиваться.

– Что-то мы зазевались, – проворчал Михаил. – А ведь не цирк, ей-богу...

Он с места взял в карьер. Домчался до пересечения с улицей Миклухо-Маклая, повернул налево, подрезав какого-то любителя матерных слов...

Картина случившегося стояла перед глазами. Все молчали, переживая случившееся.

Вторая серия не заставила долго ждать. У лесополосы перед въездом на Ленинский проспект их догнала грязная «Лада» с заляпанными грязью номерами. Обошла слева, открылось окно, и в нем появился ствол. Михаил ругнулся, уходя на первую полосу. Очередь пропорола борт. Туманов машинально закрыл собой визжащую Оксану. Но стреляли по передней части «Субару». Разлетелось боковое стекло. Михаил, охнув, схватился за плечо. Джип пошел рывками. Первым среагировал Газарян. Он подскочил, перегнулся через голову водителя, схватился за руль.

– Михаил, уползай!

Тот сполз с водительского сиденья, скрипя зубами, принялся переваливаться через коробку передач. Перебрался на место пассажира и скорчился.

– А ну поберегись, – Рудик как-то ловко кувыркнулся, плюхнулся в пробитое кресло. Рывком руля поддел идущую параллельно «Ладу», предупреждая вторую очередь. Обе машины завиляли, но водители удержали управление. Раненый Михаил вытащил из внутреннего кармана куртки затертый «ПМ», хотел передернуть затвор, но застонал от боли в плече. Пот струился по омертвевшему лицу.

– Ну-ка, приятель, одолжи на минутку. – Туманов потянулся, отобрал пистолет. И очень вовремя – из «Лады» снова вылез ствол.

Газарян, бросив быстрый боковой взгляд, до упора выжал газ. Джип понесся, как резвый гепард, рискуя вылететь с дороги. Отчаянно сигналила встречная машина. Водитель «Лады» сообразил, что едет по встречной полосе, убрался вправо. Простучала очередь. С заднего бампера что-то отвалилось. Павел опустил стекло, высунулся на улицу. Перехватил испуганный взгляд идущего по тротуару паренька. Стал ловить в прицел затемненное лобовое стекло. Вторую очередь он просто проигнорировал. Стал стрелять – методично, уверенно. В стекле образовалась дырка, оно покрылось разбегающимися трещинами. Он произвел еще два выстрела. Последний патрон в обойме (как жаль, что их в «макарове» всего лишь восемь!). Вернулся в салон, обернулся. «Лада» потеряла управление, стала носиться восьмерками. Съехала с дороги и на скорости не меньше ста врезалась в световую опору. Капот смялся в труху, прогремел взрыв. Из клубов дыма, как очумелый, выскочил «Москвич»-инвалид, ползущий ранее по первой полосе...

– Михаил, диктуй, куда ехать! – гаркнул Газарян. – Ты живой там вообще?

– Живой, живой, – проворчал Михаил. – Сворачивай направо – в лесополосу.

Они выехали на берег пересохшей речушки – здесь снега было немного, Газарян заглушил мотор, размял шею.

– Ни хрена себе, повеселились... Словно марафон пробежал – вот этими самыми ногами.

В заброшенном парке было тихо. Сугробы черного снега, проталинки с прошлогодними бутылками и сигаретными пачками. Сутулые тополя и осины глушили звуки с улицы Миклухо-Маклая.

Скрипя зубами, Михаил снимал куртку. Рудик спохватился, помог. Закатали рукав. Пуля прошла через плечо щадящим образом – выдрала кожу, повредила мышцу и вызвала обильное кровотечение.

– Жить буду, ничего летального... – Михаил извлек непослушной рукой из бардачка аптечку. – Помогите кто-нибудь... Полагаю, здесь найдется бинт.

Оксана вспомнила, что она женщина (а стало быть, глубоко в душе, медсестра), наложила тугую повязку. Михаил тяжело дышал, пытался улыбнуться, но получалось криво и зловеще.