Завтра в тот же час

Большинство предметов на кухне выглядели как прежде. Вот что значит десятилетиями жить в одном месте, как Леонард: если ты когда-то что-то купил – по прихоти или же тебе просто понадобилась табуретка, и ты купил первую попавшуюся в каком-нибудь древнем хозяйственном магазине, – то с этим тебе и жить. Леонарда никогда особо не заботил дизайн интерьера или вообще какой бы то ни было дизайн. Но все же в кухне что-то изменилось, и Элис потребовалась пара минут, чтобы присмотреться и понять, что именно.

Нигде не было пепельниц.

Элис глянула на стол – ничего. Глянула на кухонную столешницу. В доме пахло лавандой и мылом. Она повернулась и взялась за ручку холодильника, но остановилась – на дверце висела ее фотография, прицепленная магнитом, который был у Леонарда, сколько она себя помнила: круглый логотип «НАСА», который они вместе купили в музее, когда она была маленькой.

Фотография была больше похожа на открытку: профессиональный кадр, отпечатанный на плотном картоне. Поверх фотографии шла надпись крупными золотыми буквами: «С Новым годом!» На фотографии Элис держала на коленях Дороти и Лео, последний стискивал в толстых маленьких пальцах игрушечный грузовик. Томми стоял позади, обхватив Элис за плечи, как плохой массажист.

Скрипнула входная дверь, и Элис подпрыгнула.

– Папа, – воскликнула она и обернулась. Сердце заколотилось как безумное.

– Э‑э, нет, – ответил детский голос. Худенькая девочка в голубых джинсах и необъятной толстовке помахала ей с порога. – Я Келли, ваша соседка. Я присматриваю за кошкой, пока Леонард, то есть ваш папа, в больнице.

– Точно. – Элис сглотнула. – Привет, Келли, спасибо за помощь. Я только что покормила Урсулу, но, я думаю, она точно не откажется, чтобы ты немножко с ней посидела и погладила.

– Ладно, – ответила Келли, не двигаясь с места.

Элис протянула руку к фотографии и закрыла свое лицо указательным пальцем. «Да, спасибо», – пробормотала она и выскользнула из дома. Время для посещений начинается с одиннадцати, так что она не сможет поехать прямиком в больницу. Элис бросила взгляд на ключи у себя в руке и зашагала в сторону Сан-Ремо. Думать о нем как о доме у нее пока еще не получалось.

Глава 38

Дети встретили ее громкими визгами. «Мило», – подумалось Элис, приветственная делегация. Она так много размышляла об отрицательных сторонах родительства – бессонных ночах, бесконечных подгузниках, пожизненном обязательстве любить и поддерживать, но никогда особенно не задумывалась о преимуществах.

– Я быстренько в душ и вернусь! – крикнула Элис. Она всегда жила одна, и сейчас ей пришло на ум, что ее наслаждение тишиной, покоем и полной свободой всегда было приправлено легким чувством одиночества. Зайдя в ванную, она закрыла дверь, не готовая к полной голозадой откровенности, которую Томми воспринимал как нечто обыденное, и попробовала набрать Сэм, но, когда та не взяла трубку, решила не оставлять сообщение, а написала эсэмэску: «Очень хочу с тобой поговорить, позвони, как сможешь, пожалуйста».

В теле Элис произошла пара изменений. Ее соски были темнее и больше, причем в разной степени. Мягкий живот ближе к лобку слегка выпирал, кожа пестрела серебристыми точками и черточками, похожими на азбуку Морзе, из которых складывалось сообщение: «Мать двоих детей». Это напоминало игру или головоломку «Найди десять отличий» на последней странице журнала. Ее волосы были короче, и Элис была уверена, что такая прическа стоила куда дороже, чем она когда-либо платила в парикмахерской. Цвет такой же, какой был у нее в детстве в летнюю пору: светлый, с чуть выгоревшими прядями, – вот только на дворе был октябрь, а блондинкой она не была уже лет двадцать. Подборка шампуней оказалась весьма экстравагантной, Элис точно знала, что гигантский пузырек геля для душа стоит пятьдесят баксов. Она так и не узнала, чем зарабатывает Томми. Часть ее знала, конечно, но не та часть, которая сейчас была у руля. У нее было так много вопросов к отцу. Действительно ли он бросил курить только потому, что она его попросила? Что случилось с другой ее жизнью, которая была до всего этого? Она еще существовала где-то, только без нее, или же она обнулила вместе с собой весь мир? Какая-то очень уж большая ответственность для нее одной. Он ведь улыбался, когда объяснял ей, как все устроено?

Чистая, сухая и одетая Элис вышла в гостиную и обнаружила, что дети корпят над чем-то за кухонным столом в компании какой-то незнакомой женщины, наверное, той самой Сондры. Но разумеется, единственной незнакомкой в этом доме была она сама.

– Мама, смотри! Сондра мне помогла! – воскликнул Лео. Он стащил что-то со стола и устремился к ней. Это оказался сложенный лист цветного картона, с нарисованным восковыми мелками угловатым сердцем, а внутри большими буквами красовалось имя «ЛЕО».

– Спасибо, – сказала Элис и поцеловала мальчика в макушку. – Как чудесно.