Завтрашний день кошки

Освободившись от пут и почувствовав под лапами твердую землю, я прыгнула служанке на руки и лизнула ее в щеку (да-да, знаю, обычно так себя ведут собаки, но в то мгновение я была слишком рада, что она спасла мне жизнь, чтобы прикидываться безразличной).

Пифагор вел себя гораздо осмотрительнее.

– Теперь, Бастет, ты должна выполнить оставшуюся часть возложенной на тебя миссии. Давай скажи Натали, что она должна помочь нам превратить Лебяжий остров в надежное убежище от крыс.

Я заурчала, взамен служанка стала гладить меня еще нежнее и что-то ласково говорить, улыбаясь и без конца повторяя мое имя.

Пифагор, похоже, подумал, что она меня понимает.

– Давай, – повторил он, – объясни ей.

– Нет, – отрезала я.

– Что «нет»?

– Я солгала: у меня пока не получается установить с ней надежный контакт.

– Ты так и не научилась передавать кошачью мысль в человеческий мозг? Как же так? Ведь я уверен, что твоя служанка прекрасно восприняла то специфическое урчание, посредством которого ты с ней только что общалась!

– Я предпринимаю все новые и новые попытки. Мне удается ее успокоить, порой даже донести до нее мои потребности, но дальше дело не идет.

Ну вот, я все Пифагору рассказала. Теперь он знает правду. В любом случае, это признание принесло мне облегчение. Нельзя без конца пускать ему пыль в глаза.

– Получается, мы проделали весь этот путь совершенно напрасно, – скорбно произнес Пифагор. – Почему ты мне раньше не сказала?

– Средство общения с людьми есть обязательно, его просто не может не быть! Я в этом уверена! Дай мне еще немного времени.

Я стала урчать на всех частотах, которые только было способно модулировать мое горло.

Тщетно. В ответ Натали меня лишь гладила, но не более того.

Темнело.

Чуть позже Натали отправилась спать в одну из брезентовых палаток. Я прикорнула у ее ног, закрыла глаза и вновь заурчала тоном пониже, чтобы успокоиться, хотя в глубине души знала, что по моей вине мы все обречены.

Ну почему? Почему люди не могут меня понять?

Потом мне тоже удалось уснуть. И только когда я провалилась в сон, чувство вины понемногу меня отпустило. Думаю, мне еще нужно очень многое сделать, чтобы научиться приносить пользу окружающим.

25

Встреча в странном облаке

Я спала.

Мне снился закат человечества и царствование крыс.

Они становились все больше, все многочисленнее и злобнее.

Ко мне подплыл какой-то силуэт. Это Камбис, король крыс, которого несли шестеро его собратьев.

Он восседал в кресле, в точности как люди, его шею украшало ожерелье с крохотными кошачьими головками. Выковыривая когтями из зубов остатки пищи, Камбис обратился ко мне и сказал:

– Меня тоже можно назвать специалистом по межвидовому общению. – Потом ухмыльнулся и уточнил: – В частности, я готов поговорить с тобой, Бастет. Мой первый вопрос звучит так: что ты предпочитаешь – чтобы тебя съели сразу или немного повременили?

Он разразился хохотом, очень похожим на человеческий.

Я тут же проснулась, вскочила, протерла глаза, а затем заставила себя уснуть вновь, в надежде увидеть другой сон.

На этот раз мне пригрезился Пифагор.

– Человеческую мысль я научился воспринимать только потому, что ее передавала подходящая человеческая особь, – сказал он. – В моем случае Софи. Мостов между нами нет, но где-то должен существовать узкий проход. Тебе достаточно лишь отыскать человека, способного тебя услышать. Найди нужного индивидуума, Бастет, и у тебя все получится. Теперь, когда ты знаешь что тебе нужно, сделать это будет несложно.

Я опять открыла глаза. Пифагор спал поодаль в гордом одиночестве, но я была убеждена, что эту мысль мне подбросил не кто-то, а именно он. На этот раз передо мной стояла конкретная, четко обозначенная цель – отправиться во сне на поиски человеческого разума, способного общаться со мной в пространственно-временном континууме, выходящем за рамки привычного нам мира.

Я сосредоточилась, закрыла глаза и в третьем сне сосредоточилась на своей мысли – маленьком, размытом облачке, – чтобы она не ширилась, как раньше, а, наоборот, сжалась в комок и взмыла в небесную высь. Мысль поднялась над лесом и рванулась к огромному облаку, в котором виднелись человеческие лица.

Я увидела лик Натали, но у нее, как и у многих других, были закрыты глаза.

И вот моя мысль поплыла над лицами спящих людей с выступающими носами и губами. Смеженные веки напоминали собой пучки травы. Внезапно мое внимание привлек какой-то отблеск – среди длинных ресниц, обрамлявших затрепетавшие веки, будто мелькнул какой-то гладкий розовый плод.

Губы, расположенные прямо под ними, растянулись в улыбке, затем открылись и произнесли:

– Здравствуй, кошачья мысль.

Я подплыла ближе и инстинктивно ответила:

– Здравствуй, человеческая мысль.

Пифагор оказался прав. Общение с человеческим разумом действительно возможно, достаточно лишь найти индивидуума, способного тебя воспринять! Как он там говорил: «Где-то должен существовать узкий проход?» Никогда бы не подумала, что смогу найти его в мире грез.

– Мы и в самом деле можем с тобой говорить?