Завтрашний ветер

дут в мировую сокровищницу культуры. Они лишь

прилежно старались сохранить среди войн и других

нравственных потрясений поэтические свидетельства

о жизни своего народа, может быть, даже не надеясь

на то, что он уцелеет. Некоторые из этих эпосов ког-

да-то поспешно назвали «реакционными». Но реак-

ционных народных эпосов не бывает. Эти эпосы за-

нимают теперь свое величественное место рядом со

«Словом о полку Игореве», нисколько не мешая

друг другу. Чувство всей нашей огромной страны не-

возможно без ощущения этого отдельно выношенно-

го, но теперь общего культурного наследия. Вариа-

ционные совпадения в этическом и фольклорном

наследии разных народов лишь говорят о неосознан-

ной, но реально существовавшей в истории духовной

близости всех угнетенных и всех людей, борющих-

ся за справедливость. Разве это не есть пророче-

ское указание из недр прошлого на возможность со-

здания единой человеческой семьи будущего, если

так невольно близки друг другу были казахские акы-

ны, русские гусляры, украинские бандуристы, так

непохоже певшие песни о так похожих страданиях

всех людей, если матери всех народов убаюкивали

всех детей разными и в то же время чем-то напо-

минающими друг друга колыбельными? Но были

внутренне похожими не только убаюкивающие пес-

ни, но и песни будящие, песни борьбы против угне-

тателей. У всего народного есть один и тот же ад-

рес — народ. Мог ли великий Абай представить, что

роман о его жизни, написанный по-казахски, будут

читать столькие люди на стольких языках? Но так

случилось, потому что эти неизвестные ему люди,

его потомки, были неосознанным адресом его твор-

чества. Взаимопроникновение национальных лите-

ратур друг в друга не может быть явлением, раз-

рушающим национальные традиции, — националь-

ные традиции разрушаются только тогда, когда пи-

сатели надменно отворачиваются от освежающего

опыта других традиций. Величие нации и ее коли-

чественная величина разные вещи. Величие нации

определяется величием ее культуры. Если бы в Гру-

зии даже не было таких блестящих поэтов, как Важа

Пшавела, Илья Чавчавадзе, Давид Гурамишвили,

Акакий Церетели, Галактион Табидзе, а только Ру-

ставели, и тогда это была бы великая нация. А ведь

в Грузии и сейчас столько сильных, настоящих поэ-

тов и прозаиков. Назову хотя бы первый крупный ро-

ман Чабуа Амираджеби «Дата Туташхиа» — мастер-

ски написанное историческое полотно.

Повесть «Прощай, Гульсары!» Чингиза Айтматова,

безусловно, оказала какое-то влияние на развитие

русской «деревенской» прозы. Но если проследить гене-

алогию этой повести, то она, безусловно, восходит к

традициям русской классики, в частности к рассказу

Чехова «Тоска», где извозчик исповедуется лошади.

А может быть, в сознании Айтматова было еще с дет-

ства запечатлено: «Лошадь упала. Упала лошадь» —

Маяковского. Так наши собственные русские тради-

ции преломленно вернулись к нам через творчество

киргизского писателя. Повести белоруса Василя Бы-

кова с новой трагедийной силой исторической ретро-

спекции художественно задокументировали опыт Ве-

ликой Отечественной и наряду с другими произведе-

ниями помогут новому Льву Толстому как неоцени-

мый материал для воссоздания целостности событий

будущей эпопеи, которая не может быть в конце кон-

цов не написана. Юстинас Марцинкявичюс в лучших

своих поэмах дал нам образцы особой лирической

документальности. Гамзатов умеет не только шутить,

но он может временами сказать по-своему, по-дагес-

тански, такое тяжкое слово, что оно переворачивает

и русскую душу. Иван Драч соединил, по его словам,

на дне росы — белоснежность мазанок, яркие вы-

шивки на рушниках с могучими, иногда даже устра-

шающими контурами НТР. В Олжасе Сулейменове,

пишущем по-русски, но с казахской, а не заемной ду-

шой, талантливо, мучительно страстно выразилась

эта сдвоенная, хотя иногда и разрывающая его из-

нутри, сущность. Все они пишут по-разному, внося

с собой в мир запахи и краски своей родины. Разница

в национальных традициях не только реальность, она

даже необходимость. Иначе как был бы жалок мир,

если бы все писали на вымученном литературном эс-

перанто! Но всех — и русских сегодняшних писате-

лей, и писателей других республик нашей страны —

объединяет особое первородное чувство — мы одно це-

лое. Мы — одно целое, потому что являемся не только

свидетелями, но и участниками великого и много-

страдального опыта построения нашего общества.

Мы — одно целое, потому что создавали и создаем

это общество нашими общими руками. Мы — одно

целое, потому что проливали за него нашу общую

кровь. Мы — одно целое, потому что вместе плакали

общими слезами в день нашей общей победы. Мы —

одно целое, потому что общие трагедии времени тя-

жело проходили по нашим общим хребтам, потому

что наши общие промахи, ошибки, нехватки мучают

нашу общую совесть. Мы — одно целое, потому что у

нас общие надежды на общее будущее. И в этом

будущем, может быть, настанет какой-нибудь такой

час, когда люди всего человечества, сбросив со своих

плеч груз социальных несправедливостей, и любых

видов расовой дискриминации, скажут друг другу с

долгожданным вздохом облегчения: «Мы — одно

целое...»

ВОСПИТАНИЕ ПОЭЗИЕЙ