Здесь, в темноте

Сказать, что я ценю свою личную жизнь, все равно что предположить, что у Стриндберга время от времени возникали проблемы с девушками. Я сомневаюсь, что это так же верно для Норы, но это упрощает задачу.

– Конечно, – говорю я. – Если кто-нибудь спросит, я просто сделаю чрезвычайно кроткий вид и пробормочу что-нибудь о плохом парне и сталкинге.

– Кроткий? Правда? Хотел бы я посмотреть.

– Поверь, не хотел бы, – говорю я, рискуя надуться, как Нора.

– Нет. – Чарли смеется. – Ты права. Не хотел бы. Ладно. Instagram готов. Теперь я позабочусь, чтобы она появилась на других сайтах. LinkedIn, Facebook, еще на нескольких. Дай мне полчаса.

Оставшись одна, я снимаю парик и затем неторопливо хожу по студии, проводя руками по переплетению проводов и трубок, удивляясь, как такие прочные, такие обычные материалы могут создавать что-то столь преходящее, как туман, снег или дымка. Я задаюсь вопросом, как моя собственная плоть, это особое сочетание крови, костей и нервов, изменится для Норы, как мои глаза станут ее глазами, мой голос – ее голосом, моя занятая голова и слишком маленькое сердечко – ее собственными. Я приношу свои предварительные извинения за нашу общую печень и плохое кровообращение.

На кухне я мою руки, беру штопор и пару кофейных кружек. Я наполовину наполняю одну кружку и проглатываю ее в лечебных целях, позволяя танинам прокатиться по моим зубам и вниз по горлу, а их горечи свести меня с ума. Затем я наполняю обе и возвращаюсь к Чарли, осторожно, чтобы не расплескать напиток.

– Почти готово, – говорит он. – Просто включаю имя Норы в актерский состав «Старшекурсницы из Оклахомы!» и добавляю ее в список участников фестиваля Fringe Festival. Я отметил ее на паре фотографий, но только на больших групповых снимках. Хочешь посмотреть?

Он открывает новое окно и вводит полное имя Норы в поле поиска. Вверху ссылка на мою новую страницу в Facebook, а несколькими сантиметрами ниже – объявление о студенческом фильме, показ которого состоялся в сентябре прошлого года.

– Она знаменита.

– И у нее уже есть два запроса в друзья. – Он нажимает «Открыть Facebook». – Для всего, имя пользователя – электронная почта. Пароль – тот, который ты предоставила: «NoraNoraNora111

». Смотри. – Он нажимает на вкладку с изображениями, и там появляются медовые волосы и безукоризненная улыбка Норы, потом черно-белый вариант, а затем в приглушенном свете, за которыми следуют групповые снимки, о которых он упоминал.

– Боже, Чарли, ювелирная работа, золото, платина. – Я протягиваю ему кружку с надписью «Лучшая бабушка в мире» и чокаюсь с ним.

– За жизнь, – говорит Чарли.

– За другую жизнь.

Может быть, я встревожена, может быть, мне скучно, может быть, я изголодалась по соленому, лимонному вкусу его кожи, но я снова хочу Чарли. Прежде чем я отдамся Норе, я хочу, хотя бы раз, сыграть кого-нибудь другого: девушку, которую он видит в своих красивых зеленых глазах, девушку, которой я могла бы быть. Я встаю из-за стола и иду к демонстрационному залу, задерживаясь под металлическим ящиком. Обернувшись через плечо, я спрашиваю:

– Что нужно сделать, чтобы включить снежное Рождество?

Чарли нажимает несколько кнопок на консоли, а затем присоединяется ко мне, его грудь прижимается к моей спине, руки обнимают меня за плечи, когда снег начинает летать вокруг нас. Несколько хлопьев вьются в опасной близости от моего вина.

– Лучше допить, – говорю я. – Не думаю, что мыло улучшает вкусовые характеристики.

– Неважно, – бросает он.

– Важно, – возражаю я. – Очень важно.

Снег кружится вокруг носков моих ботинок, застревает в волосах. Уклоняясь от его рук и расплескивая лишь самую незначительную каплю вина, я соскальзываю на пол почти элегантным движением и притягиваю Чарли к себе.

– Давай сделаем снежных ангелов? – сладко предлагаю я. – Или что-нибудь чуть более грязное?

Он слегка отстраняется.

– Ты уверена, что не хочешь перекусить? И вечером спектакль…

– Я не голодна и не хожу в Бруклин, если только за это не платит журнал. – Я тянусь, чтобы поцеловать его, но он отстраняется.

– Вивиан, – говорит он, – ты мне действительно нравишься.

– Ну, ты мне тоже нравишься, – отвечаю я. – И иногда, когда мальчик и девочка очень нравятся друг другу…

– Нет, – говорит он. – Я не хочу этого делать. То есть хочу. Конечно хочу. Но не так. Я хочу узнать тебя получше.

– Чарли, мы пообедали, мы выпили, у нас уже был секс, и давай не забывать, что я упала в обморок в твоих объятиях. Другие пары съезжаются по менее весомым причинам. Ты знаешь меня так же хорошо, как и все остальные. – Что почти верно и, по крайней мере, немного удручает. – Если тебе от этого станет легче, можешь даже потом пригласить меня на ужин. Или я тебя приглашу. Что скажешь?

Я улыбаюсь, но это не моя улыбка, потому что теперь я понимаю, что та, кто я есть, кем я позволяю себе быть, – это не то, чего хочет Чарли. Эта улыбка слаще, мармеладнее, девчачья, как у Норы, и это срабатывает.

Но как только мы начинаем целоваться, звонит мой телефон.