Здравствуй, комбат!

— И не надо… Снесите ее поварам, пусть утешаются, когда каша пригорит…

— Они у нас и так меланхолики!

Это была правда: не знаю почему, но два наших повара экономили и сахар и улыбки. Мне кажется, они пайками выдавали бы даже снег, если бы на него был спрос. А война между тем устанавливалась на определенных рубежах — фронт не двигался, морозный туман дымился в сумерках короткого северного дня, горы утопали в снегу. Утром и по вечерам била артиллерия — утром со стороны Сальмина, вечером с канонерок, прокрадывавшихся в устье залива. Лес вспыхивал зарницами, с шумом, как медведи, ломились в чащу снаряды. Бледная луна в радужных кругах катилась над скалами — луна, похожая на электрический фонарь с выработанными батареями. Среди ночи иногда возникали пожары, черные тени качались и путались под ногами у деревьев.

Однообразие начинало приедаться — мы были молоды и войну представляли другой. Жизнью, полной опасностей и приключений, жили только дивизионные разведчики, но нас к себе они даже днем приглашали неохотно — мы находились при штабе и, значит, были в их глазах людьми второго сорта. И вот, когда томление наше почти достигло предела, как-то вечером в нашу землянку просунулась девичья голова в красноармейской шапке.

— Можно?

Мы растерянно осматривали неожиданную гостью, поглядывали друг на друга — к кому?

Потеряв терпение, девушка отбросила край парусины и вошла.

— Нечего сказать, хозяева… Испугались, да?

Мы поправили ремни на гимнастерках, всем своим. видом олицетворяя молодцеватость и бесстрашие.

Девушка сняла варежки и шапку, золотистые волосы упали на рыжий воротник полушубка.

— Ну-ну, спокойнее! — усмехнулась она, комментируя наши попытки прийти ей на помощь. — Сама как-нибудь… Нога, кажется, замерзла, ей-богу! Я просушу носок, ладно?

Ответ был хоровым и положительным. Знаете, что такое аккуратная женская ножка в красноватом свете печурки, да еще когда над головой трещит мороз и по лесу бродят чужие лыжники с автоматами? Мы готовы были отогревать эту ножку своим дыханием, но девушка, занятая собой, не замечала нас. И мысли у нее текли причудливо, неожиданно.

— Меня зовут Женя, — отрекомендовалась она. — Что это у вас песок сыплется сверху?

— Местный сейсмограф… Как песок посыпался, значит, начала бить артиллерия…

— Бумагой обить надо, — хозяйственно посоветовала она… — Шоколада у вас случайно нету?

Мы переглянулись: днем Валентин ходил в военторговский фургон и купил с десяток плиток шоколада — не потому, что любил сласти, а потому, что слыхал о наличии такового в аварийном пайке полярных летчиков. Конечно, мы сидели не на льдине, но все же… А что было у нее — хорошо поставленная информация или высшая женская интуиция?

— Всегда приглашайте меня в гости, когда будет шоколад, — шутила она. — Буду приходить, честное слово!

— А вы, собственно говоря, что за птичка? — ухмыльнулся Василь Василич. — Угостите шоколадом, приглашайте в гости… Что здесь, угол Невского и Литейного? Вот мы сейчас составим анкету, а вы заполните… тогда увидим, соответствуете ли вы по происхождению и профстажу… — И он запел:

По кустам летает птичка,Вижу — птичка не проста:В клюве мина-невеличка,Две гранаты у хвоста…

— Не приставайте, — засмеялась она, — военных тайн не выдаю! Люблю шоколад — такова основная черта моей биографии. Про меня в батальоне прямо говорят: посули, говорят, Жене шоколад, так она на целую дивизию одна в наступление пойдет… Понятно? Ну, вот что: я из соседнего батальона, наши саперы у вас мост наводят, а вы за это меня шоколадом угощайте…

— Ходить в гости вам будет далековато.

— Это по дороге далековато, а я через гору, на лыжах…

С этого вечера она частенько заглядывала к нам. Мы прозвали ее Сластена из соседнего батальона. Была она хорошим и веселым товарищем. Заглядевшись на нее, иногда кто-нибудь из нас вздыхал чересчур уж откровенно, однако она никому из нас никакого предпочтения не отдавала, хотя очень может быть, что кто-нибудь ей и нравился больше других, — что удивительного? Однажды Валька спросил Женю:

— А не страшно воевать?

— Где там не страшно! Иной раз всю ночь только и снятся минометы да огнеметы, пушки да пулеметы… И все в меня бьют!.. Нет, — посерьезнела она вдруг, — со своими не очень страшно, люди у нас хорошие, боевые. Да ведь и думать об этом особенно некогда — то руки мерзнут, то ноги, к тому же и свободное время в кои веки выпадает…

— И то шоколад на уме, — съязвил Василь Василич.

— Ага, — охотно согласилась она.

— А мужа за вами не водится? — интересовался Валентин.

— Не водится.

— Но предвидится?

— Теоретически…

— Выходите за кондитера — любовь вдвойне…

— Спасибо за совет, учту! Вот что значит с умными людьми побеседовать — сама никогда не догадалась бы!..

«Анкету» Жени мы все-таки заполнили — узнали, что в Ленинграде у нее старуха мать, что сама она военфельдшер и в армию пошла добровольно, что у нее вышли все носовые платки, постирать некогда и потому мы должны ее извинить — она утирает нос куском бинта…