Здравствуй, мобилизация! Русский рывок: как и когда?

Александр ПРОХАНОВ: А существует в недрах нашего общества проект такого рода модернизации? Существуют человеческие группы, институты, существует теория эволюционного проекта XXI века или это все пока только на уровне чаяний?

Александр АГЕЕВ: 

Мне кажется, сегодня в нашем социуме есть значительное число разных групп, которые занимаются подобной проблематикой, разрабатывают тексты, вокруг которых формируются так или иначе сообщества, консорции. Они, безусловно, плохо скоординированы, но они присутствуют внутри различных государственных институтов — и научных, и образовательных, и в силовых и несиловых структурах. Если характеризовать это поле, то легко обнаружить, что оно очень негомогенное, дисперсное: пятен много, оно не представляет собой единого пространства. Но эта работа идёт.

Александр ПРОХАНОВ: Однако она не выходит на поверхность? Или она появляется в виде каких-то докладов, возникают всевозможные форумы, такие как Гайдаровский, Петербургский экономический?

Александр АГЕЕВ: 

Она проявляется во всех этих событиях. Особенно, если смотреть не только через окно новостных лент, которые проходят через фильтр журналистов и редакторов. Более существенно даже не то, что это делают журналисты, а то, что это делает регламент, то есть амбразура, которая выдается для информационного потока о событиях, сужена временем, рейтингами телевизионных каналов, директивами собственников и начальников. Интернет в этом плане более свободен, но присутствие внутри этих событий даёт ощущение очень серьёзной работы, ведущейся многими.

Александр ПРОХАНОВ: Значит, модернизация в России неизбежна?

Александр АГЕЕВ: 

Она происходит. Просто нам хочется, чтобы она была помасштабнее, побыстрее, с меньшими ошибками.

Александр ПРОХАНОВ: Но это не будет модернизация рывка? Это будет модернизация эволюции?

Александр АГЕЕВ: 

Зависит от уровня, с которого мы смотрим. Мы можем забраться на геостационарный спутник — это будет одна картина. И мы увидим с высоты спутника, что российские города освещаются лучше, чем это было 10 лет назад. Что потоки автомобилей в город и из города гуще. Можем спуститься чуть ниже и увидеть, что и дорог стало больше, они стали лучше. Если сядем за руль, то увидим, что некоторые дороги совсем хороши. Иначе говоря, окажется, что какой-то важный этап всё же пройден.

Любую успешную модернизацию можно характеризовать как экономический успех. А неуспешная модернизация может быть политическим или экономическим провалом. Но когда мы вводим категорию успеха, это нас связывает с категорией восприятия и оценки. Мы разучились воспринимать жизнь позитивно — мы все стараемся видеть в мрачном свете. У нас самовосприятие скорее занижено. Хотя, как показывают опросы, большая часть населения считает, что живёт вполне неплохо.

Александр ПРОХАНОВ: Но есть такое понятие, как дефицит исторического времени — перед началом войны, например, перед началом крупных переделов или перед началом какой-нибудь крупной технократической революции. Этот дефицит времени опять нас настигает. И перед лицом этого дефицита, по-видимому, нам не избежать рывка. А рывку сопутствует усечение ряда нравственно-моральных категорий. Рывок — это, конечно, мобилизация. Мобилизация — это, конечно, отсутствие свободы, принуждение. Такой фактор, как нехватка исторического времени перед началом новых мировых бед, разве он не формирует сегодняшний социум и характер будущей неизбежной модернизации?

Александр АГЕЕВ: А представим себя на месте руководителя, которому нужно принять важное решение. Или даже родителя, который знает, что утром случится пожар, а может и не случиться. А сейчас дети спят. Если пожар случится, то они окажутся без крова. А не случится — они спокойно проснутся утром.