Зеленые тени, Белый Кит

Я был и оставался преследователем Кита. Маленьким ахавом, не имеющим ничего за душой. Ибо я чувствовал, что Белизна все равно обгоняет мои хилые гребки и никудышное суденышко – портативную машинку и большие белые листы бумаги, дожидающиеся, когда их запятнают кровью.

Мы с Китом писали на бумаге кровью, но этого было недостаточно. Это должны были быть кровь и слезы Мелвилла. Он был Гамлетом, ожившим на замковой стене, и Лиром на лугу. Иногда мы отчетливо слышали его рыдания. В остальное время его голос тонул в соленых приливах и отливах, которые, то прибывая, то убывая, выводили нас из равновесия. Бывали дни, когда мой Вождь, невзирая на свой талант вылеплять актеров и придавать их теням узнаваемые формы, был не в силах помочь мне, равно как и я ему.

Короче, бывали дни, когда мы, уставившись друг на друга, пожимали плечами и начинали хохотать. Мы куснули пескаря и обнаружили, что это Левиафан во всей своей библейской грандиозности и безумном неистовстве. Смех был единственным спасением от нашего отупения, которое грозило перерасти в идиотизм, если бы мы осмелились доверить бумаге кое-какие идеи, слетавшие с наших губ, идеи, которым было суждено утонуть в виски.

Однажды посреди нашего мелвилловского затмения я вдруг вскочил и закричал:

– Ухожу!

– Куда? – поинтересовался монстр из гильдии режиссеров.

– К Финну.

– Зачем?

– Затолкать Кита в большую кружку и утопить.

– А мне с тобой можно? – спросило Чудовище.

Глава 12

– А еще раньше, – сказал Финн во время очередного монолога за стойкой бара, – произошло одно ужасное событие, которое лучше помнить, чем видеть.

– Когда это было? – спросил мой режиссер.

– В 1916 году во время Пасхального восстания, – сказал Финн. – Тогда дотла сгорели огромные здания. Вы видели развалины?

– Видел, – сказал Джон.

– Это делали патриоты, когда собирались толпами, – сказал Финн. – Среди них был и мой отец.

– И мой, – сказал Дун.

– И мой, и мой, – сказали все.

– Печальное время.

– Слава Богу, не все было так печально. Ибо время от времени Господь позволял себе посмеяться. А с ним смеялись и мой отец, и отец нашего лорда Килготтена. Рассказать вам все по порядку от начала до конца?

– Расскажи, – сказал я.

– Итак, – начал Финн, – в разгар восстания, в холодных снегах поздней зимы, внезапно нагрянувшей на Пасху, моему отцу и отцам всех прочих недоумков, что торчат здесь, подпирая стойку бара, пришла в голову мысль, от которой зажегся, нет, возгорелся некий план…

– Какой план, Финн, что это был за план? – заговорили все наперебой, хотя слыхали эту историю и раньше.

– А план был такой… – прошептал Финн и облокотился на стойку бара, чтобы поделиться своим зимним секретом.

Они с полчаса прятались возле сторожки у ворот, передавая по кругу бутылку, а потом, в шесть вечера, когда сторож отправился почивать, крадучись двинулись по дорожке, поглядывая на огромный дом, в котором каждое окно излучало теплый свет.

– Вот та самая усадьба, – сказал Риордан.

– Черт, что значит «та самая усадьба»? – возмутился Кейси и тихонько добавил: – Она всю жизнь нам глаза мозолит.

– Конечно, – сказал Келли, – но теперь, во время восстания, и усадьба вдруг стала выглядеть иначе. Совсем как игрушка на снегу.

Так всем четырнадцати и казалось – огромный кукольный дом стоял под тихо кружащими пушинками весеннего вечера.

– Спички принес? – спросил Келли.

– Принес ли я… да за кого ты меня принимаешь?

– Так принес или нет, тебя спрашивают?

Кейси принялся шарить по карманам и, вывернув все наизнанку, ругнулся и сказал:

– Нет, не принес.

– Какого черта, – сказал Нолан. – Что там, спичек нет? Позаимствуем у хозяев. Идем.

Когда они вышли на дорожку, Тималти споткнулся и упал.

– Ну что ж ты, Тималти, – сказал Нолан, – куда улетучился твой романтический дух? Великое Пасхальное восстание в разгаре – мы должны все сработать как надо. Чтобы многие годы спустя мы могли зайти в паб и рассказать про Страшно Большой Пожар в Усадьбе, ведь так? А смотреть, как ты шмякаешься задницей в снег, недостойно восстания, в котором мы участвуем, разве нет?

Тималти встал, чтобы не портить общую картину, и кивнул.

– Я буду вести себя как подобает.

– Тс-с! Мы пришли! – закричал Риордан.

– Черт, да что ты заладил – «эта усадьба» и «мы и пришли», – сказал Кейси. – А то мы сами не видим! Что дальше-то делать?

– Уничтожить? – неуверенно предложил Мерфи.

– Ну, ты просто чудовищно глуп, – сказал Кейси. – Конечно, мы его уничтожим, но сперва… чертежи и планы.

– В пабе «У Хикки» все казалось легко и просто, – сказал Мерфи. – Приходим, и от чертовой усадьбы не остается камня на камне. Моя жена настолько превосходит меня в весе, что мне просто необходимо что-нибудь разрушить.

– По-моему, надо постучаться в дверь, – сказал Тималти, хлебнув из бутылки, – и попросить разрешения.

– Разрешения! – сказал Мерфи. – Не хотел бы я, чтобы ты заправлял делами ада – падшие души так никогда и не попали бы на сковородку! Мы…

Но тут распахнулась входная дверь, оборвав его речи.

Кто-то вглядывался в темноту.