Зеленые тени, Белый Кит

Идя впереди меня, огибая угол, мистер Дэвид Снелл-Оркни и компания миновали нищенку, игравшую на арфе. Тут же – мой таксист Майк самозабвенно отплясывает ригодон, откалывая буйные коленца под музыку «Порхая над лугом», как будто ему больше делать нечего. Танцуя, Майк услышал нечто похожее на дуновение теплого ветерка с Гебридов. Не чириканье, не посвист, а что-то вроде воркования и вскриков, которыми вас встречают голуби и попугаи, когда зазвенит дверной колокольчик и вы входите в зоомагазин. Но все-таки Майк что-то расслышал, даже за топотом своих башмаков и переборами арфы. И застыл в прыжке.

Мимоходом Дэвид Снелл-Оркни и его пятеро спутников ослепительно улыбнулись Майку и помахали ручками.

Майк непроизвольно помахал в ответ, затем остановился и прижал пораненную руку к груди.

– Какого черта я машу? – закричал он, завидев меня. – Разве я их знаю?

– Господь тебя укрепит! – сказал я, когда арфистка ударила по струнам.

Словно на буксире у неисправного новшества – пылесоса, сметающего все на своем пути, Майк и я последовали по улице за компанией.

Теперь уже заработали два органа чувств – нос и уши.

А на следующем углу – Нолан, только что вылетевший из «Четырех провинций», унося ноги от настигавших его неприятностей, столкнулся нос к носу с Дэвидом Снелл-Оркни. Оба качнулись и ухватились друг за друга, чтоб не упасть.

– Добрый день! – сказал Дэвид Снелл-Оркни.

– Кому как! – ответил Нолан и, разинув рот, отпрянул, пропуская мимо весь этот цирк. В его глазах я видел жгучее желание юркнуть назад и тут же поделиться новостью о жуткой встрече с перьевой метелкой, сиамским котом, бракованным пекинесом и еще тремя заморышами, пострадавшими от недоедания и застирывания.

Все шестеро остановились перед пабом, разглядывая вывеску.

«Черт! – подумал я, – они же сейчас войдут. А что из этого выйдет? Кого предупреждать первым? Их? Или бармена?»

Тут дверь распахнулась и выглянул Финн собственной персоной. Он приехал в город повидаться с кузеном и теперь уже одним своим присутствием испортил представившийся случай!

– Черт! – сказал Нолан. – Все пропало. Теперь нам рта не дадут раскрыть об этом приключении. Теперь Финн в центре событий, а нам крышка!

Снелл-Оркни и его компания долго глазели на Финна. Но взгляд Финна на них не задерживался. Он смотрел поверх, мимо, вдаль.

Но он их видел, уж я-то знаю. Потому что случилось нечто занятное.

Лицо Финна поблекло.

А затем произошло нечто еще более занятное.

Лицо Финна залила краска.

«Э-э! – подумал я, – он… краснеет!»

Финн по-прежнему отказывался смотреть на что-либо, кроме как на небо, фонари, дома, но тут Снелл-Оркни пропел:

– Сэр, как пройти к парку Святого Стефана?

– Боже спаси-сохрани! – сказал Финн и отшатнулся. – Черт знает, куда его девали на этой неделе! – и хлопнул дверью.

Шестерка зашагала дальше, излучая восторг и улыбки. Нолан уже готов было вломиться в паб, как случилось самое худшее.

Невесть откуда, наперерез, черт нес Гэррити, лифтера из отеля «Роял Гиберниан». Запыхавшись от волнения, он вбежал в «Четыре провинции» поделиться новостью.

Когда мы с Ноланом оказались внутри, а следом за нами – Тималти, Гэррити уже метался по бару мимо Финна, еще не пришедшего в себя от потрясения.

– Какое зрелище вы пропустили! – взахлеб рассказывал Гэррити всем сразу. – Ничем не уступит фантастическому кино, что показывают в «Гэйети-синема»!

– Что ты хочешь сказать? – спросил Финн, очухавшись.

– Они ничего не весят! – сказал им Гэррити. – Поднимать их в лифте все равно что горсть шелухи в печную трубу запустить! Вы бы слышали – они приехали в Ирландию, чтобы… – он перешел на шепот и напрягся, – совершить нечто…

– Таинственное? – подсказал я.

– Что у них на уме, неясно, но помяните мои слова – ничего путного из этого не выйдет! Вам приходилось видеть что-нибудь похожее?

– Co дня большого пожара в женском монастыре – нет, – сказал Нолан. – Я…

Но, похоже, слово «монастырь» обладало не единственным магическим свойством. Тотчас распахнулись двери, и вошел отец Лири, задом наперед, то есть тылом, приложив ладонь к щеке, словно норны отвесили ему под шумок увесистую оплеуху.

При виде его спины все уткнулись носами в стаканы, выжидая, пока священник, все еще глазевший на двери, как на разверзнутые врата ада, сам приведет себя в чувство выпивкой.

– И двух минут не прошло, – сказал наконец священник, – как мне явилось неописуемое зрелище. Неужели за столько лет нагромождения всевозможных бедствий Ирландия и впрямь свихнулась?

Стакан священника снова наполнили.

– Уж не столкнулись ли вы с пришельцами с Венеры, святой отец?

– Так ты их видел, Финн? – сказал священник.

– Да. Вам видится в них что-то недоброе, ваше святейшество?

– Не то чтобы доброе или недоброе, а скорее эксцентричное и нарочито сумасбродное, Финн, я бы сказал – барокко или рококо, если ты улавливаешь ход моей мысли.

– Точнее не скажешь, сэр.

– Вы видели их последним, куда они направились? – спросил я.

– На окраину парка, – сказал священник. – Вам не кажется, что теперь в парке разразится оргия?