Прав был доктор. Я сильно рисковал, уходя в глубь неосвоенной территории. Тут мы действительно могли запросто сгинуть без вести. Но я уже понял, куда двигается караван табуларассеров, и стремился срезать путь через Дичь. Медлить ни к чему.
Мы шли всю ночь и часть следующего дня.
А спасла нас мудрая женщина Тонанцин, что пересекала эту равнину с запада на восток на своем ветроботе. Крыльчатка моего нагнетателя атмосферы покоробилась от ударов микролитов, и мне предстояло испытать фатальную нехватку кислорода уже в ближайшие часы. Доктор пережил бы меня не надолго: без связи он бы отсюда не выбрался, так как сам был хуже ребенка.
После того как мачты ветробота Тонанцин показались над горизонтом, она около часа нагоняла нас – трехколесный катамаран, счетверенные шасси на вынесенных в стороны подвесках, две наклоненные стометровые мачты с металлическими листьями парусов трансформеров. Доктор, распахнув рот, наблюдал за ее приближением.
Нагнав нас, она скинула якорный болт, тут же закрутившийся в почву, и свернула паруса в мачты.
– Куда ты следуешь, мудрая женщина? – спросил я, приблизившись и считав знаки на маске ее скина, изображавшей базальтовый барельеф с лицом ацтекской богини-матери.
– Я следую в Чикомосток на фестиваль Великого Духа, – ответила она.
– Мы идем туда же. Разделим этот многообещающий путь с моим попутчиком?
– Буду рада, – ответила мне Тонанцин.
И мы поднялись на борт. Она тотчас отчалила.
– Чикомосток? – буркнул доктор, устраиваясь на борту.
– «Семь пещер», на языке ацтеков, – ответил я, валяясь на баке ветробота на куче спальных мешков. – Скальный город в кольцевых горах кратера. Мы будем там завтра.
– А я думал, что видел все, – пробормотал доктор, запрокидывая голову, чтобы посмотреть, как в высоте смартгроты хватают неуловимый марсианский ветер.
– Она чемпион гонок по нулевому меридиану, – сообщил я.
– Откуда ты знаешь?
– Это есть у нее на лице.
По-моему, он меня не понял. Раньше, на Земле, была такая пословица: «У него на лице все написано». Сейчас и здесь она не имеет смысла, потому что мы действительно рисуем и пишем все на масках скинов: имя, достижения, девизы, положение. Это лишь одна из многих вещей, которые террареформаторы перенимают у нас, пока робко и частично, но в будущем это наверняка станет нормой для любого марсианина.
– Зачем ты следуешь в Чикомосток? – спросил я Тонанцин. Ветроботы именно следуют, не едут. Ездят райдеры. Важно не путать.
– Я слышала, в Дичи объявился человек, на которого снизошел Великий Дух, – объяснила Тонанцин. – Надеюсь застать его там. Я уже три года в священном путешествии. Раньше я ловила лед в углекислотных озерах Севера, надеюсь вернуться туда к семье, они очень давно меня не видели. Слово Великого Духа изменит все.
– Н-да, – вздохнул я. – Я тоже надеюсь, что его найду… Тоже давно не был дома. Очень давно.
А доктор вздохнул и сказал невесело:
– А у меня место на корабль отсюда. Если я не успею вернуться, застряну тут еще на два года…
Он печально щурился на солнце.
– Тонанцин, – произнес он. – Ты действительно думаешь, что здесь где-то бродит человек, на которого снизошел Великий Дух? Или это только дань верованиям предков с Земли?
– Конечно, он где-то здесь. – Тонанцин удивленно покосилась на доктора, не выпуская кормило из рук. – Его не может не быть.
– Мы же изжили все это, – пробормотал доктор, глядя на уходящие назад барханы. – Безумный мистицизм, идеологическую одержимость. Откуда это все взялось здесь?
– Ну, – задумчиво отозвался я. – Тут есть о чем подумать. Вот чем была Мертвая колония?
– Нечто худшее, чем просто преступление, – немедленно, как по-выученному, отозвался доктор. – Ошибка планирования. Грандиозная ошибка.
– Да не было это ошибкой, – со вздохом ответил я. – Они знали, на что идут. Это был краеугольный камень. Кровь под фундаментом. После такого самопожертвования никто уже не мог оставить Марс в покое, ведь так? Или их смерть была зря?
– Все было ровно наоборот, – быстро отозвался доктор. – Из-за того, что они погибли, из-за того, как они погибли – а это видел весь мир в прямом эфире, – человечество надолго отвернулось от космоса.
– Занятная версия, – не стал спорить я.
– Это факты, – отрезал доктор.
– Это интерпретация фактов. Как погибнут первоколонисты, не имело никакого значения. Важно только то, что они были обречены.