Земля и небо

Дед был высок, плечист, в своё время первый жених в станице, рассказывала бабушка. Годы и тяжёлый труд оставили свои следы на лице Петра Николаевича, но весёлый нрав и лихую казацкую удаль, — через которую отец Кирилла чуть было не заработал нагайкой по спине — сохранил до конца жизни, частенько говоря Кириллу: «Ох, Кириллка… отец твой шебутной, да наша кровь казачья… дадите вы нам шороху…», — но говорил это всегда с доброй улыбкой, словно предвкушая, как себя покажут внуки белу свету. Улыбался дед часто, глядя как Кирилл неловко взбирается на лошадь или тянет руки к старой шашке, висевшей у них в доме на стене — её, шашку, убрали с глаз долой, когда бабушка увидела, как лихо Кирилл с пацанами рубит кустарник возле забора. Так и запомнил Кирилл эту ласковую морщинистую улыбку, да взгляд из-под кустистых бровей… дед умер вслед за бабушкой, когда он только поступил в училище и приехать на похороны его не отпустили. А в старом доме жила теперь старшая сестра мамы с двоюродными сёстрами, но с ними уже было не так интересно да и в старших классах возросла нагрузка, Кирилл опять начал отставать по математике… будь она неладна… и в станице с тех пор был только один раз с мамой. Отец свояченицу недолюбливал, не нравился её муж, регулярно ночевавший в полицейском участке Новочека, поэтому старался бывать там реже.

Кирилл учился, занимался спортом, бегал с пацанами по улицам Рязани, в старших классах гуляли в обнимочку с девчонками… Жизнь шла своим чередом и даже в Рязанское воздушно-десантное командное училище поступил как само разумеющееся…

Началось всё с Вовки. Рыжий Вовка сразу лез драться, как только его называли рыжим, был сам из себя крепким лобастым пацаном и так же как и Кирилл поначалу не ладил с математикой. Зато Вовка первый с их квартала пошёл в школу бокса и увлёк за собой половину двора, занимался тяжёлой атлетикой, словом был весь из себя такой спортсмен. Кирилл, в своё время изрядно поднаторевший в математике, помогал однокласснику решать несложные домашние задания-тесты, которые ему задавали полегче, Вовка в свою очередь учил его финтам в школе бокса и придерживал над красным с натуги Кириллом штангу, приговаривая:

— Давай-давай, жми… не отлынивай…

Ну и однажды Вовка предложил:

— Пойдём, с парашютом прыгнем?.. — И сразу же добавил, словно зная, что Кирилл откажется: — Что, сдрейфил?

Они все мечтали о космосе — какие там парашюты… Как раз к пятнадцатилетию Кирилла Первая экспедиция к газовым гигантам достигла цели и научные открытия одно громче другого гремели на весь мир; все мальчишки хотели стать Григорием Пановым, а девчонки Светланой Иванниковой. На телевидении место слащавых поп-звёзд снова, как в начале века, заняли космонавты и учёные всех возможных направлений науки и новости оттуда, с внешних границ Солнечной системы ждали жадно, переживая каждый миг молчания, а получив, обсуждали каждую запятую в сообщении с жаром футбольных и хоккейных фанатов вместе взятых.

— Пойдём, с парашютом прыгнем?..

И вовсе не слово «сдрейфил» заставило Кирилла ответить:

— Пойдём…

В Рязани парашютисты были не в диковинку. На все городские праздники улицы старого русского города заполнялись крепкими парнями в парадной форме, в конце мая проходили соревнования «Рязанский кремль», и этим соревнованиям было больше двухсот лет; а на день десантника, в начале августа город принадлежал только крылатой пехоте. Кирилл видел как гражданские парашютисты, спасатели МЧС и десантники прыгали на точность, приземляясь на площади Рязани, как разворачивали знамёна в небе, видел фигуры, составленные из десятков парашютистов… и всё это на него впечатления не производило, пока не попробовал сам. Старенькая «Аннушка» — «Ан-138» — совсем не походила на самолёты десанта, но небо — небо было тем же.

И небо приняло его. И он стал небом. И небом заболел.

В одиннадцатом классе Кирилл поступил на подготовительные курсы, а после окончания средней школы и курсов для него началось то, о чём курсанты говорят кратко: «Поступил — гордись, не поступил — радуйся».

Отец качал головой и повторял: «Никогда в семье военных не было», — мама чуть не заплакала, но потом, когда дедушка — тогда ещё живой и здоровый — по скайпу сказал: «Молодца, Кириллка!», — успокоилась сама и мужу сказала, что так тому, видимо, и быть. А Кирилл был занят.

Военная топография и матчасть боевых машин, охрана труда и инженерная графика, экономика отрасли и правила дорожного движения…

Математика!..

И небо: прыжки индивидуальные и в составе подразделения, подготовка к десантированию техники и личного состава, прыжки в сложных метеоусловиях. Пять лет пролетели незаметно, в трудах и заботах и перед самым дипломом, когда Кирилл уже мысленно примерял офицерские погоны, его вызвали к Начальнику училища.

— Товарищ полковник, курсант-сержант (сержант! Попробуй эти лычки заработай…) Евлашин по Вашему приказанию…

— Вольно, товарищ курсант-сержант, — полковник наш рождён был хватом… — Тобой здесь интересуются…

Рядом с Начальником в удобном кресле сидел моложавый военный с генеральскими звёздами на погонах.