Земля любви

— Ты даже не представляешь, как я тебя люблю, — произнес он, и Анжелика не сомневалась: он говорит правду.

— Я тебя тоже, — сказала она.

и оба они умиленно стали рассматривать свою дочку, чувствуя новый несказанный прилив любви.

— А теперь позови ко мне папу, — попросила Анжелика. — Я знаю, что он будет очень рад маленькой внучке.

Так оно и было. Гумерсинду излечился от своих нелепых предрассудков. Или был близок к излечению.

Он радостно встретил вернувшегося Матео и сказал ему, что все-таки куда почетнее быть отцом наследника-сына, чем самой милой и славной дочки, какая теперь появилась у. Аугусту. Этим он хотел сделать Матео приятное.

— Поздравляю с рождением внучки! — Хмуро произнес Матео. — Я рад за вас. Раз за Бартоло, который остается, потому что приглядел себе желанный кусок земли. Но мнето хотелось бы поглядеть на того ребеночка. И все-таки понять, чей он сын.

На этот раз Гумерсинду разозлился. Сколько крокодила не корми, он все норовит залезть под корягу!

— В уме ли ты, итальянец? — спросил он. — Ты что, снова задумал бежать к Жулиане?

— Мне кажется, она должна знать правду, — упрямо сказал Матео. — Она не заслужила, чтобы над ней так издевались. Это нечестно.

— А честно разрушить две семьи? Осиротить детей? Это честно? — вконец разъярился Гумерсинду.

— И меня, и Жулиану обманули, эти семьи сшиты гнилыми нитками. Какая же это семья, где всех держат на аркане? — гнул свое Матео.

— Кто тебя держит? Кто? — повысил голос тесть.

— Вы и держите, — набычившись, отрезал Матео.

— Ну так знай, что я тебя не держу! – рявкнул Гумерсинду. — Я думал, у тебя есть жена, есть сын! Ты их любишь, ты к ним привязан! А если дело только во мне, то можешь отправляться на все четыре стороны! Иди, откуда пришел, и таким, каким пришел! Гол как сокол!

— Вы это мне сказали, и я так и сделаю, — вдруг заявил, высоко вскидывая голову, Матео.

— Но ты уйдешь один и больше не увидишь ни жены, ни сына, — торопливо бросил Гумероинду на чашу весов свои самые драгоценные сокровища, — слышишь, итальянец? Ты не увидишь сына!

Ему не верилось, что после такого итальянец может уйти. Нет, он уйти не может.

— Всего хорошего, сеньор Гумерсинду. Я рад, что мы наконец поняли друг друга, — сказал Матео и направился к двери, высоко держа голову.

Глава 17

Жулиана бесцельно бродила по пустому дому. Стараниями Марианы в нем царил идеальный порядок, и Жулиана чувствовала себя здесь гостьей. Все было сделано не так, как она привыкла, но сделать по-своему ей и в голову не приходило, она не чувствовала себя хозяйкой. Мариана была душой этого дома, его сердцем, его руками, но надо всем витал дух Жанет, которая зорко и неусыпно следила, чтобы все стояло по своим местам. Жулиана постоянно ежилась, чувствуя на себе взгляд недобрых черных глаз, которые упрекали ее за любое неловкое движение, за желание что-то передвинуть и переставить.

Она была здесь пленницей и никак не могла справиться с тем, что только недавно пережила. Надежда поманила ее. Жулиана видела, чувствовала, что Матео любит ее, что хочет быть с ней. И вдруг Жулиану словно бы заманили в ловушку, сделав из ее сына приманку. Ловушка захлопнулась, и она оказалась в плену. Но почему она должна оставаться с сыном Матео именно в этом доме? И почему Матео с ней не простился? Почему не хочет посмотреть на сына? Похоже, что и его тоже держат в плену какими-то неведомыми ей способами. Они оба в тупике. Оба несчастливы. Или, может быть, есть какой-то выход из тупика?

Узнав, что она беременна, Жулиана нисколько не обрадовалась, этот ребенок окончательно привязывал ее к семье Мальяно. Призрак Жанет стал еще явственнее, она заберет и этого ребенка, хотя и совсем по-другому. Она будет хозяйкой не только в своем доме, но и в жизни Жулианы. Будет распоряжаться ею по своему усмотрению.

Жулиана пыталась поторопить Марко Антонио со строительством дома, но он только улыбался с ласковой снисходительностью, словно бы говоря: Ты же не маленькая девочка, и мы строим не кукольный домик. Стены не цветы, им нужно время на то, чтобы вырасти.

Одним словом, Жулиана понимала, что связана по рукам и ногам, что податься ей некуда, что впереди у нее череда серых безрадостных дней. Даже малыш перестал ее радовать, изо дня в день одно и то же: перепеленай, накорми, укачай, а он будет плакать и плакать. Зато он, мгновенно успокаивался на руках Марианы, и Жулиана все чаще оставляла его экономке. Мариана самозабвенно возилась с ним, а Жулиана апатично сидела рядом, глядя, как та меняет ему пеленки, воркует с ним и смеется.

Жулиане же не хотелось смеяться. Она не могла понять, почему Матео не захотел посмотреть на сына. Почему так жестоко обошелся с ней? Он привез ее на «Эсперансу» только для того, чтобы она полюбовалась его семейным счастьем? Да нет, нет! Она же видела, чувствовала, как он тянется к ней... Но потом он решил... Что бы ни думала Жулиана о Матео, все выходило больно. Она старалась не думать ни о чем и впадала в тягучее безразличие.