Земля - вид сверху

В этом месте нашего рассказа мы распрощаемся с профессором Челленджером, но зато познакомимся с его преемниками.

Англичан было пятеро — все заядлые скалолазы и мастера альпинизма. Возглавил экспедицию Дон Уилланс, в свое время принимавший участие в восхождении на Джомолунгму. Джон Браун, не менее признанный ветеран, считался в Англии лучшим скалолазом. Мо Антуан был известен тем, что облазил немало гор в Патагонии. Был в группе и свой антрополог (программа включала не только спортивные и, так сказать, «литературные» цели, но и чисто научные: этнографические, зоологические, ботанические) — Майк Томпсон, предпринявший в 1970 году восхождение на Аннапурну. Остается упомянуть еще двоих: англичанина Хеймиша Макиннеса[1], корреспондента газеты «Обсервер», и шестого члена основной группы —60-летнего ботаника из Гайаны Адриана Томпсона. Последний в силу своего преклонного возраста не собирался штурмовать Рорайму, но зато лучшего знатока местных лесов Уиллансу трудно было бы найти, и вряд ли переход к Рорайме закончился бы удачно, не будь в составе экспедиции этого скромного эксперта по орхидеям, не раз, впрочем, странствовавшего по индейским тропам в Венесуэле и Бразилии.

Индейцы-носильщики увеличили численность группы до 27 человек. Вот в таком составе экспедиция и вышла в начале октября к подножию Рораймы, совершив на последнем «неальпинистском» этапе путешествия недельный переход по крутому, заросшему лесом склону, вздымавшемуся на высоту 1800 метров.

Хотя сухой сезон еще не кончился, постоянно моросил дождь. Настоящие тропические ливни обрушиваются здесь с середины ноября, и к этому времени альпинисты должны были во что бы то ни стало выйти на вершину, иначе восхождение оказалось бы обреченным на провал. На каждом шагу во время перехода ноги проваливались в чавкающую трясину. Это было хуже всего, ибо сырость в ботинках неизбежно приводит к лихорадке, а избавиться от столь явной угрозы можно было единственным способом: прежде чем обуться, обертывать ноги пластиковыми мешками.

В конце концов лес остался позади. Перед путешественниками открылся шестисотметровый откос, увенчанный гребнем, который носит здесь величественное имя — Эльдорадо, а дальше высились отвесные красные стены «затерянного мира», окаймленные сверху густым туманом испарений. На границе леса и откоса и был разбит базовый лагерь, но, прежде чем начать восхождение, необходимо было научиться мерам зашиты против ядовитой живности, кишмя кишевшей в лесу и на скалах. И в этом альпинистам существенно помогли индейцы-носильщики. Они обладают особым чутьем, которое по-английски именуется «буш-сенс» — в дословном переводе «чувство кустарника». Это чутье появляется только после длительного общения с сельвой, и, естественно, англичане не могли похвастаться, что возымели его в полной мере. Следуя подсказкам индейцев, они каждое утро перетряхивали одежду и обувь, учились не трогать лежащие на земле листья деревьев и не хвататься за ветви в поисках опоры. Любое неосторожное движение или потеря бдительности грозили атакой одного из представителей «нечисти» — так путешественники с первых же дней окрестили свое ядовитое окружение. А нехватки в подобных «представителях» явно не ощущалось.

Пятеро альпинистов еще не успели выйти к подножию отвесных скал и начать восхождение, как случилась первая большая неприятность. Исчезли несколько проводников, а с ними — большой запас продовольствия и часть необходимого альпинистского снаряжения. Без нескольких связок и пары ботинок с «триконями» еще можно было обойтись, но не осталось ничего из питья — ни чая, ни кофе, а вскоре пришлось сократить рацион питания до трех ложек риса в день. На счастье путешественников, отвар из листьев пальмы, в изобилии росшей вокруг, оказался вполне съедобным, и, обжигаясь им по утрам, альпинисты неунывающе заявляли друг другу, что по вкусу «пальмовый чай» мало чем отличается от жасминового.

Гораздо хуже дело обстояло с мясом. Правда, индейцу Филипу, по прозвищу Охотник, удалось подстрелить тапира и пару диких свиней, но если учесть, что компания была великовата, а аппетиты у всех высокогорные, то станет ясно: покорение Рораймы нельзя было откладывать ни на день.

Итак, пятеро альпинистов вскарабкались на гребень Эльдорадо и навели бинокли на отвесный «лоб» «затерянного мира». Взгляду их предстали несколько заросших кустарником и — без сомнения! — наводненных скорпионами карнизов, в остальном же стена напоминала высоченный — в 140 этажей — кирпичный брандмауэр. Правда, с одной разницей: по брандмауэру, даже самому глухому, можно забраться на крышу, используя щели между кирпичами; здесь же в бинокль зацепки не просматривались. Помимо всего прочего, эта стена была основательно вымочена дождями (они шли по пятнадцать часов в сутки) и потоками воды, изливающейся с вершины. Как писал Макиннес в отчете об экспедиции, появившемся в «Обсервере», «все вело к тому, что Рорайма заставит нас показать альпинизм самого высокого класса, да еще в самых «мокрых» условиях на белом свете».