Зенобия из рода Клеопатры

— Прощаю вас как обманутых своей правительницей, — объявили глашатаи волю императора. — Зря вы не отказались от кровопролития. А я наказываю вас тем, что обязываю разобрать часть городской стены, чтобы вы не могли впредь позволить себе сопротивление Риму, и сдать оружие, какое хранится в городе на складах и, ваших домах.

До смерти испуганного сына царицы Вабааллата римские воины нашли в одной из тесных кладовых дворца. Ему исполнилось двенадцать лет; он всё понимал и дал себя увести в лагерь, где его увидел император. Прыщеватый бледнолицый тучный подросток не произвёл на Аврелиана впечатления. Он представлял сына Зенобии и Одената несколько иначе. С выражением брезгливости император распорядился отправить его в Рим, где ожидать решения.

Конфискационная команда Аврелиана работала десять дней. Искали ценности во дворце и храмах, в домах богатых пальмирцев. К вывозу в Рим подготовили огромное количество мешков, корзин и ящиков с золотыми и серебряными монетами и самородками, с ценными тканями и одеждами, драгоценными камнями и много оружия. Отобрали у пальмирцев и передали римской армии несчётное число коней и верблюдов, отары овец и коз. На прощание Аврелиан назначил одного из самых храбрых командиров Марцеллина своим наместником в Сирии, разрешив занять царский дворец под резиденцию. В поддержку оставил гарнизон в тысячу воинов во главе с другим храбрым командиром — Сандарионом.

Отдав необходимые для униженной Пальмиры распоряжения, император возвратился в Эмесу, где его ожидали важные дела. Он воздержался от казни царицы на месте, хотя его просили военачальники. Подумал, что предать смерти знатную пленницу никогда не поздно, но при этом всё исполнить можно эффектно и не его руками. Вот почему Аврелиан приказал отправить Зенобию и советников с её командирами в Эмесу, где всех ожидал справедливый суд представителей римской армии.

***

Для участия в судебном заседании над пальмирской царицей и её окружением римская армия выделила из своих рядов лучших представителей, рядовых воинов и командиров, желавших врагам Рима лишь одного — смерти, причём желательно, чтобы долго мучались! Ведь доказать вину обвиняемых не представлялось сложным.

Когда перед судьями появилась Зенобия, раздались крики возмущения и бряцание оружия: требовали немедленной расправы. Царица за дни пленения не потеряла величия, держалась достойно, на судей смотрела свысока. Аврелиан находился во главе судейской коллегии, лицом не выражал ни одной эмоции, позволяя участникам высказываться, как считали нужным. Только глаза, обычно смотревшие на людей строго и холодно, выдавали очевидный интерес.

Главное обвинение в отношении царицы прозвучало от судей — подстрекательство населения римских провинций к войне, чему не могло быть оправдания для недавней союзницы Рима. Аврелиан считал недостойным убивать обезоруженную женщину, будь она даже опасным врагом. Но в суде раскрывать своё отношение ней не собирался, поэтому с интересом слушал грубые высказывания разгневанных воинов. Сам же был предельно сдержан.

Больше всего Аврелиана занимал вопрос, кто подтолкнул Зенобию к принятию решения объявить войну Риму. Император подозревал советника Лонгина, поэтому без обиняков спросил об этом Зенобию.

— Разве ты забыл, Аврелиан, что я царица? С кем воевать Пальмире, я решала сама, — с вызовом отвечала она. — В таком деле советчики не указ!

— Ты уверена в том, что говоришь мне, женщина? — повысил голос Аврелиана. Участники судебного процесса замерли; было интересно узнать ответ.

— Ты забыл, Аврелиан, что с тобой говорит царица, слову которой верили тысячи мужчин, — с прежним упорством заявила Зенобия.

Похоже, у Аврелиана закончилось терпение. Он с раздражением воскликнул:

— Принимаю твои слова! Но поверю, если ты пройдёшь испытание "биту"! Кажется, так у бедуинов проверяют лжецов?

Услышав о древней традиции прижигать языки раскалённым железом, Зенобия невольно затрепетала. Однажды она наблюдала, как у кочевников племени айади женщина, подозреваемая в супружеской измене, была вынуждена облизывать раскаленный докрасна металлический ковш, а затем полоскать рот водой. Вождь при свидетелях осматривал её язык и объявил невиновной. Он не обнаружил волдыри или слезающую кожу и чёрные отметины…

Зенобия ужаснулась. Представив жестокое испытание, смолкла, затем выдавила из себя дрогнувшим голосом:

— Ты прав, император, сама бы я до этого не додумалась. Старый грек, которого я считала мудрым советником, наставлениями ввёл меня в заблуждение. Получается, по его вине я совершала неверные действия.

— Признайся, кто надоумил тебя писать мне дерзкие письма, — продолжал наступать Аврелиан.

— И письма тебе писал он, — с покорностью отвечала Зенобия, наверное, забыв в этот момент о благородном происхождении от Клеопатры.

Военные, участники суда над пальмирской царицей, остались довольны процессом. Преступления раскрыты, вина доказана. Оставалось вынести смертный приговор.

Но Аврелиан медлил. После недолгого раздумья, к недовольству участников суда, заявил: