Зенобия из рода Клеопатры

Последним в шествии проходил известный актёр в маске мрачного лодочника Харона: согласно мифам он перевозит души гладиаторов в подземное царство через реку Стикс.

***

Музыканты остались. Зазвучала весёлая музыка — представление началось! На арену вышли двадцать прагенариев. Ловко орудуя деревянными мечами и дубинками, били друг друга, кто подвернётся. Удары сыпались по головам, выбивались глаза и ломались руки и ноги, и каждый такой результат вызывал шумное одобрение с мест. При этом часть зрителей, занятая едой и спорами с соседями, не обращала внимания на арену. Не находила интересным это подобие уличной драки.

Бои закончились, когда все прагенарии оказались ранеными; кто-то ушёл на своих ногах, а кое-кого уборщики унесли с арены полуживыми.

Амфитеатр оживился, когда объявили ноксиев —

преступников, приговоренных до этого дня к смертной казни. Стражники вывели одиннадцать человек и ушли. Зрители повскакивали с мест, зло кричали, топали ногами. Смертникам не выдали никакого оружия, тела прикрывали лишь куски грязных тряпок. Они настороженно поглядывали по сторонам, не знали, откуда придёт и какая она, их смерть. Ужасные маски неподдельного страха не покидали лица обречённых…

Рядом внезапно открылись напольные люки, откуда озираясь выскочили четыре гиены. Взъерошенные загривки и оскаленные клыки показывали, насколько агрессивны звери. Их содержали несколько дней в тесных клетках без еды, издевались и били палками с одной целью — ожесточить и без того их ужасную природу. Показать, кто враг. Обнаружив сбившихся в кучку людей, гиены с жутким визгом бросились на них. С остервенением рвали зубами, а люди кричали от ужаса и боли. Руками отбивались от страшных зубов безжалостных хищников. До тех пор, пока у людей имелись силы, оставалось дыхание…

Крики несчастных скоро прекратились. Песок арены покрылся пятнами крови и обезображенными человеческими трупами…

Из смертников в живых остался один. Человек против четырёх гиен. Когда одна гиена напала, он увернулся и швырнул песок ей в глаза. Пока зверь в недоумении мотал головой, а другие гиены рвали своих жертв, смельчак успел перебежать в другое место и прижался спиной к стене. Зрители оценили его временный успех, начали делать ставки — сколько времени он ещё продержится. Послышались крики, адресованные императору — дать "герою" возможность защищаться. В этот момент все зрители повернулись к Аврелиану…

Император вдруг выхватил у стоявшего рядом стражника копьё, бросил на арену. Зрители, оценив поступок, зааплодировали и вновь обратили внимание на арену. Человек метнулся от стены, схватил копьё и напал сначала на "свою" гиену, убил, затем ранил вторую. Остальные звери трусливо отступились, поджав короткие хвосты.

Публика по достоинству оценила действия героя. Послышались голоса с требованием дать свободу. Человек с надеждой смотрел в сторону императора. Аврелиан встал и вытянул правую руку. Амфитеатр стих в ожидании развязки, а он показал большой палец параллельный земле и направленный на сердце, что означало "добей его". Человек понял, что от него требуется: уперев тупой конец копья в песок, направил острие себе в грудь…

Народ в Колизее не скрывал разочарования. Возмущение прокатывалось по рядам, как волны при шторме. Затем в ожидании новых выступлений зрители успокоились.

Рабы загнали живых гиен в клетку, мёртвых людей уволокли крючьями в яму. Кровь засыпали свежим песком. А римлян в Колизее ожидало новое развлечение. Пришла очередь четвёрки андабатов, удивлять искусством поединка вслепую. Вооружение гладиатора состояло из шлема с крохотными отверстиями, затруднявшими и без того ограниченный обзор. Бойцы имели надёжные доспехи: длинную кольчугу из металлических колец, пластинчатые наручники-манники и наколенники. Гладиаторы выступали без щита и без оружия, если не считать короткий затупленный кинжал. В индивидуальном снаряжении ни один андабат не имел преимущества перед соперником. Поэтому бои между ними воспринимались как равные по возможностям. Зато публика получала огромное удовольствие от "комичного" зрелища, когда гладиаторы, полагаясь только на слух, пытались прикончить друг друга.

Как всегда в таких поединках, никому из андабатов не удавалось быстро расправиться с соперником. Когда кто-то натыкался на другого, то размахивал мечом, стараясь нанести противнику как можно больше увечий. Один такой боец уже лежал с порезанной шеей, двое других далеко разошлись по арене и не могли найти друг друга. Под свист и улюлюканье публики судья подвёл их почти вплотную, дав возможность завершить к всеобщему удовольствию схватку в пользу одного из них.