Зернышки в кармане. … И в трещинах зеркальный круг

— Этот дом — то, что мне нужно, Джинкс. То, что нужно. Именно этого мне всегда хотелось. Тишина. Английская тишина и английский сельский пейзаж. Я знаю, что смогу здесь жить хоть до конца дней своих. И жить мы будем на английский манер. В пять часов — китайский чай из моего старинного сервиза. Будем смотреть из окна на эти лужайки и английский цветочный бордюр. Наконец-то я обрела дом, я это чувствую. Здесь я смогу бросить якорь, жить спокойно и счастливо. Это место станет моим домом. Так говорит мой внутренний голос. Домом.

И Джейсон Радд (жена звала его Джинкс) улыбнулся в ответ. Это была согласная, снисходительная улыбка, но в меру сдержанная, потому что все это он слышал не впервые. Может быть, на сей раз ее мечта сбудется? И именно здесь Марина Грегг обретет свой дом? Кто знает… ведь она такая восторженная… И поначалу всегда уверена: наконец она нашла то, что нужно. Низким голосом он произнес:

— Великолепно, милая. Просто великолепно. Я рад, что тебе здесь нравится.

— Нравится? Да я от этого дома в восторге. Ты ведь тоже?

— Конечно, — заверил ее Джейсон Радд. — Конечно.

«А что, — подумал он про себя, — дом и в самом деле неплох. Добротный, выстроен на века, эдакое уродище в викторианском стиле. Но добротность и надежность в нем чувствуются. Он, конечно, был фантастически неудобен, но это в основном удалось устранить, теперь жить здесь вполне можно. И совсем неплохо время от времени сюда возвращаться. Если повезет, Марине это место года два, а то и два с половиной не надоест. Тут как получится».

Марина с легким вздохом произнесла:

— Так прекрасно снова ощущать себя здоровой! Здоровой и сильной. Способной управляться со всеми житейскими проблемами.

Он снова поддержал ее:

— Конечно, милая, конечно.

В эту минуту дверь открылась, и итальянский дворецкий ввел миссис Бэнтри.

Марина Грегг приветствовала ее со всем очарованием, на какое была способна. Она вышла вперед, простерла руки, говоря, как счастлива снова видеть миссис Бэнтри. Надо же, чтобы так совпало: два года назад они случайно познакомились в Сан-Франциско, а теперь она и Джинкс купили дом, когда-то принадлежавший миссис Бэнтри! Она надеется, нет, правда, она очень надеется, что миссис Бэнтри не сильно огорчилась из-за того, как они все в доме перекроили и перестроили, уж пусть милейшая миссис Бэнтри не считает их злодеями, которые ворвались в ее дом.

— Что вы, более замечательного события, чем ваш приезд, в этом доме еще не случалось, — с радостной улыбкой сказала миссис Бэнтри, глядя в направлении камина.

Марина Грегг тут же спохватилась:

— Вы ведь с моим мужем не знакомы? Джейсон, это миссис Бэнтри.

Миссис Бэнтри не без интереса взглянула на Джейсона Радда. Кажется, первое впечатление — в жизни не видела более уродливого мужчины — ее не обмануло. До чего необычные у человека глаза! Как глубоко посажены! Пожалуй, такие ей не встречались. Глубокие недвижные озера — так могла бы написать о них какая-нибудь авторша дамских любовных романов. Остальные черты его лица были какие-то рубленые, почти до смешного непропорциональные. Нос вздернутый — кажется, вымажи его красной краской, и вот тебе, пожалуйста, нос клоуна. И рот клоунский — большой и грустный. То ли в нем сейчас клокотал гнев, то ли он всегда выглядит будто переполнен гневом — сразу не определишь. Но вот он заговорил, и голос оказался на удивление приятным. Низким и певучим.

— Мысль о муже, — сказал он, — всегда приходит в последнюю очередь. Но я готов присоединиться к словам жены: мы очень рады, что принимаем вас здесь. Надеюсь, у вас нет ощущения, что все должно быть наоборот.

— Если вы считаете, что выдворили меня из моего родного дома, — сказала миссис Бэнтри, — выбросьте это из головы. Этот дом никогда не был мне родным. Я не нарадуюсь, что в свое время сумела от него избавиться. До чего неудобно было вести хозяйство! Сад я любила, но дом причинял мне уйму хлопот. Я его продала и прекрасно себя чувствую, езжу за границу, навещаю моих замужних дочерей, внуков и подруг во всех частях земного шара.

— Дочерей… — повторила Марина Грегг. — У вас, наверное, и сыновья есть?

— Два сына и две дочери, — сообщила миссис Бэнтри. — И разбросало их по всему свету. Один сын в Кении, другой в Южной Африке. Одна дочка в Техасе, а другая, слава богу, в Лондоне.

— Четверо, — подытожила Марина Грегг. — Четверо… а внуки?

— Пока девять. Быть бабушкой — это так здорово, — похвасталась миссис Бэнтри. — Родительской ответственности нету и в помине. Можешь их баловать сколько душе угодно…

Джейсон Радд перебил ее.

— Боюсь, солнце светит вам прямо в глаза, — сказал он, подошел к окну и поправил занавески. Вернувшись, попросил: — Расскажите нам об этой замечательной деревне.

Он передал ей чашку чаю:

— Угощайтесь, пожалуйста, берите горячую лепешку, или бутерброд, или кусочек торта? У нас итальянская повариха, всякие пирожные и торты — ее стихия. Мы, знаете ли, уже привыкли чаевничать по-английски, в пять часов.

— Чай, кстати говоря, восхитительный, — похвалила миссис Бэнтри, потягивая ароматный напиток.