Жаботинский и Бен-Гурион: правый и левый полюсы Израиля

Сдерживая рвущегося в бой Моше Даяна, Бен-Гурион знал то, чего не знал ни начальник Генштаба, ни члены кабинета министров. Эйзенхауэр, обеспокоенный сближением Москвы и Каира и угрозой проникновения на Ближний Восток коммунистической идеологии, задался целью примирить Израиль с Египтом и в январе направил своего личного друга, Роберта Андерсена, с письмами к Насеру и Бен-Гуриону.

Под глубочайшим секретом эмиссар Эйзенхауэра курсировал между Каиром и Иерусалимом. У Бен-Гуриона после первой встречи с Андерсеном возникла иллюзия, что, оказавшись за одним столом с египетским президентом, они сумеют решить накопившиеся проблемы, и через Андерсена он передал Насеру предложение провести в Каире тайную встречу один на один – или с ним, или с Шаретом – и сопроводил его сверхоптимистической фразой, что «вопрос о мире можно решить за десять дней» (эти слова повторяли затем все израильские премьеры, включая Нетаниаху, предлагая противоположной стороне начать прямые переговоры). Он поманил Насера конфеткой, сказав, что «готов предложить то, о чём тот даже не мечтает. Нечто очень важное».

Не станем гадать, на какие болезненные уступки ради заключения мирного договора готов был пойти Бен-Гурион, но Насер конфетку не проглотил и ответил так, как отвечали на аналогичный призыв все его предшественники и последователи. Он выдвинул два предварительных условия – заведомо неприемлемых, – без принятия которых отказался вести переговоры. Израиль, заявил он, должен объявить перед началом переговоров, что предоставит территориальный коридор между Иорданией и Газой (то есть пойдёт на территориальные уступки) и предоставит палестинским беженцам право самостоятельного выбора между денежной компенсацией и возвратом в свои жилища. Вопрос о еврейских беженцах из арабских стран им даже не поднимался.

Попытка через посредника наладить тайные переговоры провалилась. Главной причиной, не позволившей начать переговоры о мире, стало отсутствие с египетской стороны сильного лидера, готового ради заключения мирного договора пойти наперекор общеарабскому мнению. Насер признался, беседуя 25 января с Андерсеном, что не хочет разделить судьбу Абдаллаха. Он не зря опасался, вспоминая короля Иордании, убитого в Восточном Иерусалиме 20 июля 1951 года при выходе из мечети Эль-Акса. Его преемнику, Анвару Садату, бывшему при Насере вице-президентом Египта, заключение мирного договора с Израилем стоило жизни[98].

Стороны продолжили обмениваться ударами. Обычным делом стали пограничные стычки на Синайском полуострове. На вылазки египетских диверсантов Израиль отвечал акциями спецназа ЦАХАЛ, а на артиллерийские обстрелы израильской территории – наиболее мощные были в апреле 1956-го – подвергал обстрелами Газу. Сирия синхронизировала с Египтом военные действия, давая израильтянам понять: когда начнётся война, тыла у них не будет.

Луч надежды сверкнул из Франции. 1 февраля 1956 года к власти пришло социалистическое правительство Ги Молле. Два фактора способствовали сближению Израиля с Францией. В ноябре 1954-го началась алжирская война, испортившая отношение Франции с арабским миром, в первую очередь с Египтом, снабжавшим повстанцев оружием. Вторым фактором стала идеологическая близость – в обеих странах правительство возглавляли лидеры братских партий, членов Социалистического интернационала.

Шимон Перес, генеральный директор министерства обороны и доверенное лицо Бен-Гуриона, в феврале и в марте совершил серию краткосрочных визитов в Париж. Их результатом стало подписание соглашения о поставке 24 истребителей-бомбардировщиков Mystere IV. Первые самолёты в обстановке глубокой секретности начали прибывать в мае.

Следующим шагом военного сотрудничества стало заключение секретного договора, направленного против общего врага, – Египет перекочевал в стан врагов Франции, когда Насер начал поставки оружия партизанам. В рамках соглашения между министерствами обороны, совершенного по инициативе и посредничестве Переса и при полном одобрении Бен-Гуриона, стороны договорились о поставках в Израиль военного снаряжения. Шарет, в вопросах обороны исповедующий убеждения, противоположные взглядам Бен-Гуриона, об этих контактах не был оповещён. Но чтобы в дальнейшем он не мог помешать их развитию, Бен-Гурион совершил маленькую рокировку и, воспользовавшись выборами нового генерального секретаря Рабочей партии, добился того, чтобы Шарет занял кресло, с которого не мог принимать участие в заседаниях кабинета министров. Он оставался членом Кнессета, но оказался не у дел: портфель министра иностранных дел по предложению Бен-Гуриона перешёл к Голде Меир, давней соратнице премьера. Теперь Шарет не мог влиять на решения узкого кабинета министров.