Жаботинский и Бен-Гурион: правый и левый полюсы Израиля

Голда Меир возглавила МИД 19 июня 1956 года. Позиция сторонников силового давления на Египет укрепилась. Через три дня Моше Даян, Шимон Перес и Йегошафат Гаркави, начальник военной разведки, вылетели в Париж для совещания с высшим командованием французской армии. В повестке дня был один вопрос: как приструнить Насера. Французы с пониманием отнеслись к просьбе о поставках военной техники и боеприпасов и, дав согласие продать запрашиваемые виды вооружения и договорившись о тесном взаимодействии спецслужб, условились в случае войны с Египтом координировать военные операции.

25 июня делегация вернулась в Израиль. Бен-Гурион восторженно потирал руки, когда ему доложили об ошеломляющих результатах достигнутого соглашения. Это было больше чем восстановление баланса сил. Казалось, Израиль вновь обретает могущественного союзника, обладающего в Совете Безопасности правом вето. Кроме Бен-Гуриона и членов делегации, о результатах переговоров знали ещё двое: Голда Меир и министр финансов Леви Эшколь – какой бы ни была дружба братских соцпартий, бизнес есть бизнес, и для оплаты военных поставок министр финансов должен был срочно изыскать в казне 80 миллионов долларов. Братская помощь не была безвозмездной.

Синайская кампания

Ровно через месяц, в ночь на 25 июля, первое судно с оружием пришло в Израиль. Его разгрузили за ночь в обстановке полной секретности. Корабль пришёл вовремя: на следующий день Насер поджёг бикфордов шнур, ведущий к войне, объявив о национализации Суэцкого канала.

Лондон и Париж встретили эту новость с негодованием и подсчитывали убытки – ведь через канал проходила четверть морских перевозок Англии и до восьми процентов внешней торговли Франции. Реакция была скорой. Военные ведомства получили приказ разработать план совместного вторжения в Каир и Александрию, и для устрашения Насера (вдруг образумится?) привели войска в боевую готовность. Военная операция намечалась на сентябрь, но первым, кого европейцы напугали своими действиями, был президент США Дуайт Эйзенхауэр.

Он боролся за переизбрание на второй президентский срок и предвыборную кампанию проводил под лозунгом «Мир любой ценой». В 1952 году он победил кандидата от демократов обещанием прекратить корейскую войну, унесшую более пятидесяти тысяч американских жизней, и теперь он вновь эксплуатировал этот лозунг. Президентские выборы были намечены на ноябрь. Европейские Великие державы дышали войной. Англия и Франция были вовлечены в Суэцкий кризис, СССР – в венгерские события, и на их фоне генерал Эйзенхауэр выглядел голубем.

Госдепартамент призывал Англию и Францию к благоразумию – и дважды, в августе и в сентябре, созывал конференцию для выработки приемлемых для Насера условий международного управления Суэцким каналом; оба раза западным странам не удалось убедить египетского президента пойти на уступки. А когда Даллес весьма несвоевременно заявил об отказе США применить силу для проводки морских конвоев, Насер совсем осмелел.

Англия, уступив давлению США, передумала воевать. Франция, не решаясь атаковать в одиночку, обратила свой взор на Израиль, а Насер, не получив отпор, сделал следующий воинственный шаг, вызвавший восторг арабского мира: объявил о закрытии Тиранского пролива для прохождения израильских судов. Он чувствовал себя победителем. В глазах арабского мира он выглядел сильным лидером, сумевшим в одиночку противостоять империалистическому Западу.

Политическая ситуация благоприятствовала развитию франко-израильского сотрудничества. Второй год продолжалась алжирская война. Желание Франции низвергнуть Насера (Ги Моллю казалось, что с его свержением прекратится египетская помощь партизанам и война быстро закончится) и сдержанная политика США, убедившая Англию зачехлить пушки, заставили Париж искать нового союзника. Им мог быть только Израиль, которого Франция, чтобы втянуть в войну, готова была довооружить.

Но Парижу этого было мало. Не желая выглядеть агрессором в глазах мирового сообщества, французы уговаривали Бен-Гуриона под любым предлогом атаковать Египет, обещая через пару дней присоединиться к боевым действиям. Бен-Гурион, несмотря на уговоры Моше Даяна, на это не соглашался. Старый и мудрый лев опасался, что французы его обманут. Его пугала угроза бомбардировки египетскими самолётами израильских городов, чему слабая ПВО страны не могла противостоять, и одно дело – локальные пограничные столкновения, а другое – крупномасштабная война.

Франко-израильские переговоры шли трудно. Бен-Гурион хотел получить современное оружие, дабы восстановить баланс сил, но он не желал подставляться под удары египетской авиации и требовал от Франции гарантии активного и немедленного присоединения к боевым действиям, если Израиль примет французское предложение и атакует Египет. Он опасался вступления Иордании в войну на стороне Египта и требовал от французов, если такое произойдёт и Израиль вынужден будет контратаковать, добиться от Англии обязательства воздержаться от выполнения иордано-английского договора об обороне.