Жан Брюс. Детективы

Потом он подумал о Лин Манновой и горько пожалел, что не взял ее на сене, когда она была готова отдаться… Он еще мечтал о ней, когда заметил, что шум мотора стал громче и судно тронулось с места.

Начался последний этап пути в Погоби.

* * *

Лин Май нова проснулась, как от толчка, и прижала руку к безумно заколотившемуся сердцу. Кто-то звонил в дверь. Она включила лампу в изголовье и посмотрела на часы: два десять. Кто мог прийти к ней среди ночи?

Она отбросила одеяло и встала. Квартира, как и весь дом, хорошо отапливалась; она спала голой и заметила это только у двери в прихожую. Она вернулась, набросила синий халат и спросила через дверь:

— Кто там?

— Владимир.

У нее перехватило дыхание.

— Но, Владимир, — заметила она, — я не могу впустить тебя сейчас. Это неприлично… Я спала и…

— Дело очень серьезное, Лин Маннова. Открой мне немедленно…

Она вздрогнула. Он никогда не называл ее по фамилии. Что случилось? Как бы то ни было, лучше выслушать, что он скажет. Лин не имела привычки отступать перед опасностью и открыла дверь.

— Входи, Владимир. Что случилось?

Чекист вошел со злым лицом и направился прямо в комнату. Она прошла следом, кокетливо запахивая пеньюар на голом теле.

— Садись. Снимай пальто. Хочешь выпить? Немного водки? Кажется, в бутылке кое-что осталось…

Владимир снял пальто, бросил его на кровать и задернул шторы на окне.

— Не беспокойся, оно закрыто ставнями.

К ней полностью вернулись хладнокровие и способность к борьбе. Он повернулся к ней лицом, и Лин даже сумела улыбнуться.

— На твоем месте я бы не смеялся! Это очень серьезно! Ты рискуешь головой!

По всей видимости, он сумел узнать что-то, чего она не смогла предусмотреть. Лин гордо и холодно сказала ему:

— Объясни, прошу тебя.

Владимир подошел к ней и взял за плечи. Его глаза метали молнии, на скулах играли желваки.

— Слушай, Маннова, я все знаю. Такара доставил к берегу иностранного шпиона. Этот шпион разделся и добрался вплавь до берега возле твоего дома. Ты его приняла, купила у Китайца новую одежду для него… Как видишь, я всю знаю. Этот шпион сел в автобус на Адатиум у пятого камня. Один милиционер обратил на него внимание и стал следить…

Он замолчал, задохнувшись. Пораженная, она делала невероятные усилия, чтобы не выдать себя, и у нее свело мускулы шеи. Лин быстро открыла рот и шумно вдохнула воздух. Ее сотрясла сильная дрожь. «Я пропала», — подумала она, и от ее застывшего лица отхлынула кровь…

Владимир расхохотался горьким смехом.

— Ты боишься! — закричал он. — Боишься! Самое время!

Он стал грубо трясти ее, осыпая ругательствами. Его глаза были налиты кровью, по подбородку текла тонкая струйка пены. Он сделал ей больно, и именно боль вернула женщине потерянное хладнокровие. Лин высвободилась резким движением и бросила ему ледяным тоном, полным презрения:

— Посмотри на себя, Владимир. Посмотрись в зеркало!

На секунду он замер, потом медленно выдохнул, сделал несколько шагов по комнате и вернулся к ней, внешне успокоившись.

— В Адатиуме, — продолжил он, — тот шпион должен был встретиться с тобой на ферме, где ты ночевала. Милиционер проследил за ним до моста через реку…

Владимир снова замолчал. Его круглые щеки были усеяны фиолетовыми пятнами, он сильно сжимал кулаки. Глухим голосом он закончил:

— Дальше рассказывать нет необходимости, не так ли? Надеюсь, теперь ты убедилась?

Да, Лин Маннова убедилась. Глубина и острота нависшей опасности вернули ей всю сообразительность, которая была ей так нужна. Она рассуждала теперь спокойно и цинично и нашла выход в несколько секунд.

— Я пропала, — простонала она, закрыв лицо руками.

Она подошла к дивану и упала на него, нервно всхлипывая.

— Клянусь тебе, Владимир, что я невиновна! Я была только неосторожной… Но… Поверь мне… Кто мне поверит, если не веришь ты? Теперь все кончено! Да, я хотела выйти за тебя замуж… Ты один любил меня искренне и бескорыстно. Ты добрый, Владимир, и я тоже полюбила тебя.

Она посмотрела на него через слегка раздвинутые пальцы и поразилась одновременно похотливому и хитрому выражению лунообразного лица комиссара. Только тогда она заметила, что в момент падения на диван ее пеньюар раскрылся. Она умышленно задрала ткань еще выше, открывая свои полные ляжки, крепкие и загорелые. «Он такой же, как все, подумала она, и попытается попользоваться мною, прежде чем выдать». Почти тотчас до нее донесся странно хриплый голос Владимира:

— Это возможно… Все это очень возможно… Ты знаешь, что я давно хотел жениться на тебе… Если ты и можешь кого убедить, так это меня… И все-таки надо… В общем, ты понимаешь, что я не в состоянии думать и слушать тебя сейчас…

Он подошел к дивану, и его колено коснулось голой ноги Манновой, которая не пошевелилась. Она знала, что мужчина может видеть в широкую щель пеньюара низ ее живота, и от этой мысли у нее вспыхнули щеки, но сейчас было не время смущаться.

Он упал на нее и сжал ей голову своими большими холодными ладонями.

— Лин, — пробормотал Владимир, — я могу взять тебя сейчас, а потом, обещаю, что…