Жан Брюс. Детективы

Она гибко высвободилась, скользнула вбок и встала на ноги При этом движении ее пеньюар окончательно распахнулся и, закрывая его, она промедлила ровно столько чтобы дать мужчине зажечься от вида ее крепкого тела.

— Я тебе не верю, — сказала она. — Если я отдамся тебе сейчас, ты меня потом выдашь. Мужчины бесчестны в таких делах…

Ему захотелось спросить ее, честнее ли в них женщины, но он промолчал, сел на край дивана, потом встал и, сделав шаг, заключил ее в объятия.

— Лин, я хочу тебя. Обещаю, я улажу эту историю ради тебя после того…

Она безуспешно попыталась оттолкнуть его, и при этом усилии ее живот прижался к животу мужчины.

— Не после, — сказала она, — а до того…

И, делая вид, что снова пытается вырваться из его объятий, она заерзала, доводя его желание до высшей точки. Скоро он сдался.

— Я сделаю то, что ты хочешь, Лин.

«Если бы он не знал, какая я сильная, то уже попытался бы изнасиловать меня», — подумала она, и ее недоверчивость усилилась от жестокого хитрого огонька, который она увидела в расширенных глазах Владимира.

— Вот как мы сделаем, — сказала она. — Ты напишешь заявление и признаешься в нем, что покрывал своей властью иностранного шпиона, виновного в преступлениях против нашей страны. Имен ты указывать не будешь. После того как ты подпишешь, я отдамся тебе, а потом напишу под твоим признанием, что я, Лин Маннова, и есть шпион, о котором ты пишешь. Так мы будем взаимно защищены. В ближайшем будущем мы поженимся и постараемся забыть эту историю.

Она догадалась, что он напрягся, пытаясь разглядеть ловушку, и стала поддерживать в нем желание, не давая ему вернуть себе ясность мысли. Она действовала так успешно, что он вдруг отбросил всякую осторожность и согласился:

— Сделаем, как ты хочешь, только быстро.

Она подтолкнула его к столу, положила перед ним листок бумаги, посмотрела, как он садится и снимает колпачок с ручки, потом опустилась на колени возле него и стала водить опытной рукой по его ляжке.

Она начал писать. Вдруг она вздрогнула и воскликнула:

— Это бесполезно. Все напрасно.

— Почему? — удивился он, хмуря брови и уже придя в ярость.

— Твои коллеги! Они знают все то, о чем ты мне рассказал…

Он ответил совершенно искренне:

— Нет! Все, что касается тебя, я сохранил в тайне! Кроме меня никто ничего не знает!

Она почувствовала, как ее заполняет жестокая радость, и спросила, тщательно маскируя ее:

— Ты можешь в этом поклясться?

— Клянусь памятью моей покойной матери!

Он снова стал писать, торопясь поскорее покончить с этим. Рука молодой женщины не отпускала его до того момента, когда он поставил под признанием свою подпись. Лин Маннова слегка приподнялась, чтобы прочесть текст.

— Ты этого хотела?

— Да, — шепнула она.

Она потянулась к нему, подставляя губы.

«Она в моих руках, — подумал он, целуя ее. Займусь с ней любовью, дам подписать признание и сразу же выдам, рассказав, к какой хитрости мне пришлось прибегнуть».

Он поднялся, привлекая ее к себе и подталкивая к постели.

— Иди, сейчас.

Она со смехом возразила:

— Незачем так торопиться, дорогой. Я должна на секунду зайти в ванную. Ты пока раздевайся и жди меня в постели… Прошу тебя, дорогой.

Он отпустил ее. В конце концов, ему некуда спешить. До утра все равно ничего не сделаешь. Его ждали несколько часов удовольствий… Он начал раздеваться…

Лин Маннова прильнула глазом к замочной скважине с другой стороны двери ванной комнаты. Она видела, как Владимир лихорадочно сбросил с себя одежду и положил «наган» на стол в центре комнаты. Потом он исчез из поля зрения, и почти тотчас послышался скрип пружин кровати.

Тогда она поднялась и надела на правую руку резиновую перчатку, лежавшую на умывальнике. Зеркало отразило ее лицо: суровое и беспощадно решительное. Она не торопясь открыла дверь, выключила в ванной свет, прошла в комнату и рукой, на которой не было перчатки, повернула выключатель слева от двери.

— Я смущаюсь, дорогой! — объяснила она шутливым тоном. — Подвинься немножко…

Она знала помещение достаточно хорошо, чтобы пройти по нему в темноте. Ни на что не наткнувшись, она дошла до стола и правой рукой в перчатке взяла на ходу револьвер, даже не остановившись. Она коснулась коленом края кровати и услышала шумное дыхание Владимира, казалось, прижавшегося к стене.

— Ты где?

Рука мужчины нащупала ее ляжку и потянула Лин к себе. Она упала на него, заведя правую руку за спину, чтобы он не наткнулся на оружие… «Стрелять надо в рот», — спокойно решила она. Если бы она выстрелила с правой руки, входное отверстие в теле жертвы оказалось бы слева, а Владимир, к сожалению, не был левшой. В рот лучше всего…

— Где твой рот? — спросила она, ища его пальцами левой руки.

Она коснулась теплых губ мужчины, уже заключившего ее в объятья и пытавшегося повалить под себя.

— Подожди, — простонала она.

Она продвинула пальцы дальше и Владимир, думая, что это какая-то игра, широко открыл рот. Простое движение, продолжавшееся не больше секунды. Ствол «нагана» стукнулся о зубы мужчины, и в тот же момент грохнул выстрел.