Жан Брюс. Детективы

— Я это вижу. Но понимаете, господин… Гимера, агентство, в котором работает господин Борис, никогда не покупает фотографии в подобных обстоятельствах. Со снимков очень легко сделать копии, которые могут появиться затем в тот или иной подходящий момент…

Энрике поднял руку, успокаивая его.

— Я об этом подумал. Пленка не проявлена и по-прежнему находится в аппарате. Так что…

Вдруг Борис Данилов громко расхохотался. Монин тоже откровенно заулыбался, и Энрике вдруг почувствовал себя очень неуютно. Что-то шло не так, а он не знал, что. Немного успокоившись, журналист заговорил впервые с начала разговора:

— В действительности вам вовсе не так уж и повезло, как вы почему-то считаете, господин… Гимера. Я бы даже сказал, что вам очень не повезло. Ведь дело в том, что в моем аппарате не было пленки.

Энрике перестал улыбаться и почувствовал, что бледнеет. Каким бы хладнокровием ты ни обладал, выносить такие удары тяжело.

— Не было пленки?

— Нет, — объяснил Борис. — Аппарат со вспышкой в тот момент были для меня всего лишь камуфляжем, и я не счел нужным его заряжать. Поэтому-то нас так развеселила ваша история.

Теперь Энрике понимал, почему журналист не слишком-то трудился, чтобы найти свой фотоаппарат, когда понял, что он исчез. Данила Монин уверил очень светским тоном:

— В любом случае, господин Гимера, мы были очень счастливы познакомиться с вами.

Энрике тихо поднялся, поклонился дипломату и ответил слегка севшим, глуховатым голосом:

— Мне тоже было очень приятно. Простите, мне кажется, я заставил вас зря потерять время.

Он повернулся на каблуках и с большим достоинством направился к двери. Его визави не произнесли ни слова. Энрике взялся за ручку и повернул ее… Дверь была заперта на ключ. На мгновение он перестал дышать, слушая удары своего сердца. Ловушка… Он сам ведь бросился в нее очертя голову. Сагарра медленно, с улыбкой на губах, повернулся, но его черные глаза были холодны и жестки, как металл.

— Займите свое место, господин Гимера, — любезно пригласил дипломат. — Нам нужно поговорить.

Энрике стал дышать свободнее, сердцебиение вернулось в почти нормальный ритм. Он ожидал, что они выхватят пистолеты… Дипломат подождал, пока он снова сядет, и продолжил:

— Итак, вы любите деньги, господин Гимера?

— Да, из-за удовольствий, которые могу на них купить.

— Тогда мы, может быть, сумеем договориться.

Энрике сделал неопределенный жест, который мог означать многое. Борис Данилов спросил обычным тоном:

— Это вы свели счеты с Перо Кабралем, не так ли?

Энрике состроил осуждающую гримасу.

— Давайте не будем придираться друг к другу и сводить счеты по мелочам, — упрекнул он. — Вы сами пытались убрать меня.

— Мы вас ни в чем не упрекаем, — ответил Монин. — Не сомневаюсь, что вы только выполняли приказы. Тем не менее остается фактом, что из-за вас мы потеряли двух своих агентов из числа самых лучших. Вы, конечно, не сможете заменить моряка, но… Перо Кабраля?

Энрике почувствовал, что в нем что-то напряглось. Они просто-напросто предлагали ему классическую сделку; у него не было выбора, и они это отлично знали. Борис спросил:

— Кто погиб вместо вас на Такваре?

— Агент, постоянно живущий в этой стране, его дали мне для контакта.

Монин оценил:

— А вы хитрец!

— Какие приказы вы получили сейчас? — продолжал Борис.

Энрике ухватился за представившуюся возможность — надо было им немного помочь.

— Я проинформировал начальство, что с резидентом произошел несчастный случай, и предложил себя в качестве замены. Мое прекрасное знание бразилейро, несомненно, побудит их согласиться. Мне очень нравится Рио…

Монин продолжал играть со своим карандашом.

— Это не исключено, — сказал он. — Поймите: существуют два решения. Или мы вас ликвидируем, на что имеем право, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства. Или вы согласитесь сотрудничать, и мы позволим вам жить в Рио, как вы того желаете.

Энрике поморщился.

— Этот вид спорта оказался не слишком удачным для Кабраля.

Монин улыбнулся.

— Конечно. Но позвольте мне сказать вам две вещи: во-первых, у вас нет выбора… а потом, вы мне кажетесь гораздо хитрее Кабраля.

Энрике заерзал на стуле.

— Мне очень нравится атмосфера откровенности, в которой происходит эта беседа.

Борис тихо засмеялся.

— Это приятно, не так ли?

Монин добавил:

— Умные люди всегда могут договориться. Чтобы помочь вам принять решение, уточню, что мы можем платить вам пятнадцать тысяч крузейро в месяц. Сейчас нам достаточно прийти к принципиальному соглашению, а детали мы обсудим потом…

Энрике вздохнул:

— Пятнадцать тысяч крузейро в месяц и жизнь в Рио. Вы меня искушаете…

— Ну что? — спросил Монин. — Вы согласны?

Энрике спокойно закурил сигарету, прежде чем ответить:

— Конечно. Вы же сами сказали: у меня нет выбора.

Мистер Смит, Большой Босс ЦРУ, от этого упадет на задницу. Приехав в Рио ликвидировать двойного агента, который возомнил себя слишком хитрым, Энрике Сагарра занял место этого самого двойного агента… Он, Энрике, не был дураком. Он прекрасно знал, что не сможет уравновесить чаши весов, не рискуя получить по голове.