Жан-Жак Руссо

Мадам Дюпен согласилась забыть об инциденте. Более того: поскольку он присоединил к письму с извинениями переделанный вариант своего «Проекта воспитания г-на де Сент-Мари», то она даже доверила ему присматривать в течение недели за ее сыном Дюпеном де Шенонсо — неуправляемым тринадцатилетним подростком, который едва не свел его с ума. Зато Жан-Жак избежал изгнания. Вместе с Дюпеном де Франкелем, с которым он подружился, Жан-Жак взялся проходить курс химии у знаменитого Руэля и, чтобы быть поближе к своим покровителям, переехал с улицы Кордье на улицу Верделе.

Там он заболел воспалением легких. Дрожа в ознобе, кашляя, лечась ингаляциями, он задумался о своей судьбе. Неужели у него меньше способностей, чем у тех, кто на его глазах достигает успеха в жизни? Чтобы ответить себе на этот вопрос, Жан-Жак принялся за написание оперы «Галантные музы», где решил вывести на сцену итальянского поэта Тассо, чьи несчастья напоминали ему его собственные, а также Овидия и Анакреона. За этим занятием его и застала добрая весть: мадам де Безенваль и мадам де Брогли не забыли о нем и нашли для него хорошее место.

Оказалось, что господин де Монтегю, назначенный послом в Венецию, искал себе секретаря. 10 июля 1743 года Жан-Жак сел в дилижанс, направлявшийся в Лион. Наконец-то ему улыбнулась фортуна. Из Лиона он свернул к Шамбери, чтобы повидать Матушку, но, к сожалению, не застал ее. Затем отправился в Марсель и Тулон, откуда отплыл в Геную. Там из-за эпидемии чумы всех путешественников выдерживали в карантине, и Жан-Жаку пришлось провести пару недель в лазарете. 28 августа он вновь отправился в путь и 4 сентября предстал наконец перед своим патроном.

В середине XVIII века Венеция не была уже столь привлекательным местом для сотрудников посольства. Ее морское и военное могущество осталось в прошлом, и она представляла собой пестрый космополитический город. Содержать посольство в Сиятельной республике было не столько дипломатической необходимостью, сколько «следствием лестной для нее традиции», как объяснили новому секретарю. Это весьма устраивало Пьера-Франсуа, графа де Монтегю. В свои 51 год он 37 лет провел в армии. Как говорили, министр Флери назначил его послом только для того, чтобы не давать ему звания генерала.

Однако надменный, упрямый, невежественный, скупой граф, оказавшись на этой должности, попал в неприятную и сложную ситуацию. Дело в том, что Война за австрийское наследство[18] сделала Италию серьезной фигурой на дипломатической шахматной доске, и перед лицом союза Сардинии, Австрии и Англии у Франции возникла необходимость заручиться нейтралитетом Венецианской республики, которая превратилась в стратегический пункт для наблюдения за передвижениями войск и военными операциями.

В этой непростой ситуации посол Монтегю не знал, за что схватиться. Поскольку он ни слова не знал по-итальянски, то на его столе скопились горы писем, докладов и депеш. Не имея способностей к внятному изложению мыслей на письме, он к тому же не умел разбирать шифрованные послания, получаемые им от двора и из других посольств. Вследствие всего этого прибытие Жан-Жака было воспринято им с большим удовольствием, и поначалу они были весьма довольны друг другом. Руссо незамедлительно взялся за дело. Он знал итальянский, изучив его еще в бытность в Турине, быстро сумел разобраться и в секретных шифрованных депешах, которые причиняли такую головную боль графу Монтегю. Это был настоящий триумф для бывшего лакея, нахлебника семьи Дюпенов!

С каждым днем Руссо всё лучше разбирался в делах. Он свел дружбу, с консулом Ле Блоком и с любезнейшим Каррионом, секретарем посольства Испании. Его интересовали государственное устройство Венецианской республики, аристократический и олигархический принципы ее правления, которые он сравнивал с родной Женевой; он учился анализировать политику воюющих государств, а депеши, составляемые им, знакомили его с вопросами экономики. Постепенно у него созрел замысел книги о принципах политического устройства государства — будущего «Общественного договора».

Личные интересы — это хорошо, но у секретаря было много служебных обязанностей. Каждую неделю необходимо было составлять депешу на имя короля и еще одну — министру иностранных дел; приходила корреспонденция от послов Франции в Генуе, Турине, Болонье, Флоренции, Неаполе, Вене. Один-два раза в месяц проходили встречи с дипломатами из Гааги, Женевы или Франкфурта и время от времени — с посланниками из Рима, Константинополя или Санкт-Петербурга. Всеми делами приходилось заниматься секретарю, и Монтегю это весьма устраивало: в девяти случаях из десяти он поручал Жан-Жаку составление документов, ограничиваясь тем, что сам диктовал какой-нибудь параграф, который считал особенно важным. Руссо нисколько не преувеличивал, когда впоследствии говорил, что выполнял за графа все его обязанности, причем компетентно и точно.