Жан-Жак Руссо

Принципы, на которых была основана эта конституция, представляли собой применение к корсиканской действительности всё того же «Общественного договора».

Корсика, писал Руссо, должна прежде всего позаботиться о сохранении своей независимости. Она должна ограничить торговый обмен и оборот денег в пользу развития собственного сельского хозяйства, которое является не столько способом производства, сколько образом жизни демократической республики. В ней не должно быть аристократии, и даже приобретенные заслугами звания не должны передаваться по наследству. Важнее всего — укрепить гражданский дух, воспитать глубокое чувство родины. Нужно быть старше двадцати лет и женатым, чтобы получить звание патриота; иметь двоих детей и надел земли — чтобы иметь звание гражданина. Насколько возможно, обмен должен быть натуральным, а законами против роскоши будут запрещены излишества и искусства для развлечения. Природные ресурсы — соляные шахты, медные и железные рудники — будут разрабатываться только в районах, наименее пригодных для земледелия. Частная собственность будет ограничена законом, а государственные земли будут обрабатываться назначенными для этого бригадами.

Руссо изучил нужные документы и принимал во внимание конкретную действительность острова, его сельские традиции и бедность жителей. Он понимал, что «искусство управления — это умение применяться ко времени, месту и обстоятельствам». Он верил в необходимость, прежде всего, развития ментальности народа, которая только и может обеспечить жизнеспособность политических и экономических условий; способность к коллективному существованию предполагает преобразование изолированного индивида в гражданина общества. Все это, конечно, не имело никаких шансов прийтись по вкусу господину Буттафоко. Руссо все же подумывал о том, чтобы перебраться на Корсику, но его предупредили, что там у него не будет никаких бытовых условий и он должен будет везти туда всё, вплоть до кухонной утвари. Что до его «Проекта конституции»,

то проект этот вскоре потерял всякий смысл: в 1768 году по Версальскому договору Корсика отошла во владение Франции — как раз вовремя, чтобы родившийся там некто Наполеон Бонапарт мог считаться французом.

Между тем в Мотье атмосфера сгущалась. Монмоллен усиленно обрабатывал умы местных жителей, обличая с кафедры своего неисправимого прихожанина. Чтобы произвести впечатление на неискушенные души, он дошел до заявлений, что Руссо — это сам антихрист во плоти и что он якобы утверждает в своих книгах, будто у женщин нет души.

Положение становилось опасным. Один из друзей Жан-Жака уверял, что он может обосноваться на острове Сен-Пьер. После того как в 1762 году ему было запрещено пребывание на территории Берна, официальное разрешение не могло, конечно, быть получено, но местные власти готовы были закрыть на это глаза. В конце августа ему доставил большое удовольствие визит мадам де Верделен, его соседки по Монморанси. Эта его приятельница провела в Мотье два-три дня. Как и мадам де Буффле или милорд Маршал, она полагала, что лучше всего Руссо будет в Англии. Как раз во время ее визита события стали ускоренно развиваться. Уже несколько недель встречные люди обругивали проходящего мимо них «безбожника»; случалось даже, камень пролетал и падал к его ногам. В воскресенье 1 сентября пастор Монмоллен в очередной раз метал громы и молнии: Господь ненавидит, утверждал он, того, кто приближается к Святому престолу, не будучи этого достоин. Этим он подлил, масла в огонь, и враждебные выпады усилились — мадам. де Верделен была тому свидетелем. Пропала скамейка, стоявшая перед домом Руссо; перед его дверью поставили две бороны с огромным еле держащимся камнем на них. В ночь с воскресенья на понедельник в его окна бросали камни. Во вторник 3-го числа ему довелось выслушать оскорбления от косцов, которые грозились застрелить его. Пятница 6-го (это был ярмарочный день в Мотье) стала решающим днем. Посреди ночи Руссо был разбужен градом камней, один из которых разбил окно в кухне и упал прямо у его кровати. Двери были разбиты, и галерея усеяна крупными булыжниками. От угроз явно переходили к настоящим покушениям, и перед его окнами был выставлен пост охраны. Расследование, само собой разумеется, не дало никаких результатов.

Надо было уезжать не откладывая, что Руссо и сделал 8 сентября. 10-го или 11-го он причалил к острову Сен-Пьер. Тереза оставалась в Мотье под охраной вооруженного стражника, а затем отправилась искать убежища у Дю Пейру.