Жара

– В смысле? – поинтересовался Хейз.

– Как вышло, что этот парень в фургоне, который сидит там круглыми сутками, не сообщил нам по рации, что там никого нет, кроме пары ширял?

– А по-моему, – сказал Джерарди, – ему, если хотите знать, просто дали на лапу.

– А я себе едва шею не свернул на этой проклятой лестнице! – пожаловался Миллер.

– Двое ширял, окосевших в дымину. И квартирка пуста, как сердце шлюхи, – сказал Джерарди. – Я вам точно говорю, их кто-то предупредил!

– А вот и он! – сказал Мейер и поспешно подошел к решетчатому барьеру, отделявшему комнату от коридора. – Эл, заходи! Ты со всем разобрался?

– Я вообще не знаю, почему я должен был с чем-то разбираться, – проворчал полисмен. Он был одет в пеструю спортивную рубашку с короткими рукавами, голубые хлопчатобумажные брюки и сандалии. Едва войдя в дежурку, он немедленно прикрепил к карману рубашки свое закатанное в пластик удостоверение, как будто входил в центральное управление или что-нибудь в этом духе.

– Это Эл Родригес, – представил его Мейер. – Это Джерарди и Миллер из отдела по борьбе с наркотиками. Остальных, думаю, ты знаешь.

– Ага, – сказал Родригес. – Привет.

– Это вы сидели в том фургоне? – спросил Джерарди.

– Ага, – ответил Родригес.

– И что же произошло сегодня вечером?

– В смысле?

– Мы поднялись наверх и нашли там только двух ширял. Где все эти мужики с фотографий, которые вы снимали?

– А я-то почем знаю, черт возьми?

– Да вы что, дрыхли, что ли, в этом проклятом фургоне?

– Я фотографировал! – обиделся Родригес.

– Ну и что же вы нафотографировали сегодня? Пару ширял, которые поднимались наверх, чтобы словить кайф?

– Я не знаю, кто туда поднимался, а кто нет! – сказал Родригес. – Я навожу камеру на подъезд, камера фотографирует. Когда кончается пленка, я вставляю новую. Я не знаю, что там на пленке. Пленку проявляют где-то в центре. Иногда я даже не знаю, что было на той пленке, которую уже проявили.

– Кто нажимает на кнопку, чтобы делать снимки?

– Я.

– Когда?

– Когда кто-нибудь подходит к подъезду.

– Ну и кто подходил к нему сегодня вечером?

– Уйма народу.

– И вся эта уйма народу вошла в здание?

– Ну конечно!

– И куда же они подевались?

– Блин, а я что, знаю? Может, на крышу вылезли, голубей гонять. Мне за ними следить не положено, мне положено фотографировать.

– Вы узнали кого-нибудь из тех, кто заходил в здание?

– Некоторые из них показались мне знакомыми.

– Двое французов заходили?

– А я что, знаю, французы они или нет?

– Ну, француза же сразу видно! – сказал Джерарди.

– Вам следовало нам позвонить, – сказал Миллер.

– Зачем?

– Сообщить о том, что там происходит.

– Блин, а я что, знал, что там происходит? Все было как месяц назад. Толпа народу заходила, те же самые, что всегда. Мне что, положено было сообщить, что все как обычно?

– Вам следовало позвонить! – упрямо повторил Миллер.

– Слушайте, я устал, – сказал Родригес. – Вы что, за этим меня сюда и притащили? Чтобы выслушать уйму всякой чуши о том, что мне следовало и чего не следовало делать? Слушайте, скажите это все моему лейтенанту, о'кей? Если хотите жаловаться, идите вешать лапшу на уши ему. А я пошел домой спать.

– Мы намерены просмотреть эту пленку! – сказал Джерарди.

– Ну так идите и смотрите! – горячо ответил Родригес. – Счастливо оставаться!

– Не напрягайся, – сказал ему Мейер.

– Эти гребаные «нарки» только и делают, что воняют! – сказал Родригес. – Почему бы вам не заняться чем-нибудь полезным? – Это было сказано Джерарди. – Пока, Мейер! Если понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать.

Он подошел к барьеру, открыл дверцу и сердито затопал вниз по лестнице. Железные ступеньки гудели у него под ногами.

– Ну и что теперь? – спросил Мейер.

– Попробуем через месяц, – сказал Мейер.

– Да через месяц эти парни будут уже в Китае! – возразил Джерарди. – Я вам говорю, их кто-то предупредил. Они знают, что мы их засекли, и у них хватит ума держаться оттуда подальше. Так что об этой операции можно забыть, ничего не выйдет.

– Если ничего не выйдет, мы вам позвоним, – сказал Мейер.

– Это он так шутит! – пояснил Джерарди своему напарнику.

* * *

Домой она вернулась немного за полночь. Он сидел у телевизора, смотрел начало старого фильма.

– Привет! – сказала она от входа, вынула ключ из замка, вошла в гостиную и чмокнула его в макушку.

– Как дела? – спросил он.

– Съемку отменили.

– Да ну?

– Какие-то нелады с больницей. Они не хотели, чтобы рядом со зданием велись съемки. Сказали, это обеспокоит пациентов.

– Ну и где же в конце концов происходили съемки? – спросил Клинг.

– А их не было. Вместо съемок устроили большое совещание. На «Челси».

– "Челси"?

– Объединенная компания «Челси-ТВ». Хочешь сандвич или чего-нибудь этакого? Я жутко проголодалась! – сказала Огаста и ушла на кухню.

Он посмотрел ей вслед и продолжал следить за ней, пока она разворачивала на кухонном столе порезанную на ломтики буханку. Он вспоминал их первую встречу, вспоминал так отчетливо, словно это происходило здесь и сейчас. Звонок из дежурки от Мерчисона. «На Ричардсон-драйв, в доме 657, квартира 11-Д, произошла кража со взломом. Съезди, поговори с девушкой».