Жаркий Август. Книга вторая

Отец не заметил какой эффект произвело его признание, продолжая спокойно рассказывать о своем общении с бывшей хозяйкой сына. По его интонации, Тимур почувствовал, что тот относился к Ваське с большой симпатией и уважением. Почему-то это царапнуло изнутри. Наверное, на фоне своего собственного разбитого, подвешенного состояния, хотелось совсем иной реакции. Было бы легче, если бы он орал, спрашивал, как можно было с такой заразой жить, угрожал бы, обещал стереть в порошок. Так было бы проще вскармливать собственные обиды, разжигать собственную злость.

Игорь Дмитриевич недоумевал только в одном: что такого произошло между ними в последние дни, почему Василиса улетела, наотрез отказавшись еще раз пересекаться с ним. Только вскользь брошенный взгляд с еле заметным укором показал, кого он считает виноватым в разладе.

Васька ему так и не призналась в чем дело, а Тимур и подавно не собирался. Не хотелось говорить о том, что хозяйка наигралась, устала строить из себя чуткую и терпеливую положительную героиню, и когда игрушка окончательно достала, просто хлопнула дверью и ушла. Самолюбие бунтовало против таких признаний. Да и в том, что сам вел себя как м*дак, тоже не было желания признаваться, потому что внутри где-то еще теплилась мысль о том, что ошибается относительно Васьки, что его домыслы пустые и все действительно было настоящим. Хотелось в это верить, просто до ломоты во всем теле, несмотря на интересные подробности, всплывшие при разговоре с Игорем Дмитриевичем.

Просто пожал плечами в ответ на все вопросы отца, не отводя от него прямого твердого взгляда.

Что бы ни произошло между ним и Василисой на Ви Эйре — там и останется. Признаваться и каяться он не собирался. Тем более, уже ничего не вернешь, все осталось в прошлом. Осталось только отпустить и сделать шаг навстречу будущему.

По возвращении домой начался сложный процесс вхождения в привычную колею, возврата к прежнему распорядку, привычкам, образу жизни. Чтобы не чувствовать тоски, бессильной ярости и неприятного, никак не желающего исчезать чувства вины, Тимур с остервенением погрузился в эту новую-старую жизнь.

Первым делом свел все шрамы со спины в дорогой частной клинике, хранившей как зеницу ока секреты своих клиентов, и можно было не волноваться, что однажды нелицеприятная правда выплывет наружу. Свел побелевшие от времени рубцы, все до единого, без сожалений избавляясь от памятных следов, оставленных многочисленными хозяевами. Так же свел остатки блеклой татуировки, которая хоть и потеряла свой яркий фиолетовый цвет, но все еще была довольно различима на коже.

Извлек безжизненные остатки зонда, контролирующего его жизнь в последние три года. Их не выбросил. Не смог. Оставил себе, как напоминание о том, к чему может привести излишняя самоуверенность, не умение вовремя включать голову. Положил на полку, в небольшом пластиковом пузырьке. И иногда перед сном, когда не удавалось сомкнуть глаз, подолгу смотрел на крошечный механизм, способный причинять нечеловеческие мучения.

На то, чтобы избавиться от следов рабства ушло больше месяца. Если со шрамами и зондом все просто, то татуировка долго не поддавалась, вросла, глубоко въевшись в плоть, не хотела уходить, покидать свою жертву. Многочисленные процедуры, операции чтобы свести ее, слой за слоем, миллиметр за миллиметром, до тех пор, пока не осталась гладкая кожа.

И только после этого, когда уже ничто во внешнем облике не говорило о рабском прошлом, он, наконец, вернулся к привычному кругу общения.

Друзья, которых знал сто лет, были в шоке, когда в один прекрасный день он просто взял и объявился, воскрес из ниоткуда. Миллион вопросов, догадок, охи, ахи, но никто из них так и не узнал, где же Тим пропадал последние годы. Табу. Закрытая информация, навсегда похороненная на проклятой планете, затерянной в космосе.

Девушка, с которой встречался три года назад, на тот момент, как попал в западню и угодил на Ви Эйру, тоже нарисовалась, стоило только поползти слухам о его возвращении. Селана. Жгучая брюнетка с черными, как космическая ночь, глазами.

Не оттолкнул, когда однажды появилась на пороге его дома. Да и зачем? Какая разница, кто? Селана или какая-то другая девушка? Блондинка или брюнетка — не имеет никакого значения. Главное, что помогает отвлечься, забыть лукавый лисий взгляд, не думать о Василисе.

А мысли были. Черные, мучительные, пропитанные отчаянной обидой, злостью, яростью и не проходящей, перекрывающей все остальное, тоской. Никак не мог простить ей игр, попыток заменить им другого человека — со временем окончательно себя убедил, что так оно и было на самом деле. Уже сам не понимал, как мог допускать мысли о том, что у них все было по-настоящему, что она любила его. Именно его, а не образ, похожий на бывшего жениха.