Жаркое свидание в Лондоне

— Нет. Можешь делать с люстрами, что хочешь.

— Леди Сара была воспитана как королева. — Насколько же лучше звучит герцогиня Бедморская? Идеально. И откуда взялась эта мысль? Он отогнал ее. Джордж продолжал: — У нее высокие ожидания, и все мы в Астилл-Холле полны решимости превзойти их.

— Думаю, она просто счастлива быть здесь. Я не верю, что у нее есть какие-то ожидания.

— Если позволите… — Джордж прочистил горло. — Вам очень повезло. Сара просто прелесть. Мы все искренне рады за вас. И мы тут подумали, не хотите ли вы, чтобы мы обустроили детскую?

— Что?

Слова застряли у Лэнса в горле. Вот только мысль о детской с кроваткой, игрушками и красивыми обоями не наполняла его ужасом, как он думал. Он ощутил боль в груди, которая походила на тоску. По таким маленьким херувимам, как она. Он представил Сару с круглым животиком, сидящей в детской в кресле-качалке и кормящей младенца. Как они вдвоем бегают по когда-то безмолвным залам, гоняясь за визжащими детьми. Маленькими ангелочками, как она сама.

Эти видения вызывали у него приятное тепло, а не холодный страх. Он должен был положить конец этому разговору, но почему-то не мог.

— Возможно, тебе лучше спросить Сару, что она хотела бы сделать.

Она скажет Джорджу подождать, и на этом все закончится.

Лэнс встал, и тут зазвонил его телефон. Он нахмурился.

— Это Виктория. Я должен ответить.

Джордж кивнул и вышел из комнаты, а Лэнс взял трубку.

— Вик. Как ты?

— Лэнс… — Звук был глухим с небольшой задержкой, как будто она звонила издалека. — Я просто хотела сообщить тебе. Мне нельзя долго говорить.

Нельзя. По его спине пробежала дрожь беспокойства.

— Где ты?

— В Швейцарии. В… клинике. Брюс решил, что так лучше всего.

— Почему? Что случилось? Почему лучше?

— Мне нужно время. — Ее голос был таким усталым, будто из нее высосали всю жизнь.

Когда-то она была яркой молодой женщиной, как Сара. А потом вышла замуж, и все померкло.

— Мать согласна. На Брюса сейчас много всего навалилось из-за предвыборной кампании и моей неспособности забеременеть, и я…

Политика. Родители и мужчина, который не любил свою жену.

— Для рождения ребенка нужны двое, Вик. Это не твоя вина.

— Моя, — возразила она сдавленным голосом. — Той осенью. Ты знаешь, это как-то повлияло.

Виктория попала в реанимацию с внутренними повреждениями после инцидента с одной из спасенных ею лошадей, но всех беспокоило лишь то, сможет ли она забеременеть, когда выздоровеет. Как будто она была племенной кобылой, а не молодой женщиной, которую нужно любить и лелеять.

Лэнс крепко сжал кулаки и, стиснув зубы, прошипел:

— Это был несчастный случай. Никто не виноват. Вы можете сделать ЭКО.

— Ничего не помогло, и я устала. Так устала!

— Ты несчастлива. Воспользуйся своим шансом. Я помогу тебе. Уйди от него.

— Но лошади. Другие мои животные. Они… — Вик не договорила. Сестра больше боялась за домашних животных, которых любила, чем за себя. — Ты знаешь, какой Брюс. Если меня не будет…

Он этим ее шантажирует? Нет, должно быть что-то еще, о чем Вик ему не сказала. Лэнсу уже было все равно. Он заберет всех ее животных и убедится, что они в безопасности. А затем привезет ее сюда. Домой.

— Я приеду и заберу тебя. Ты можешь жить у меня.

— Нет. Ты теперь помолвлен.

— Это не важно.

Лэнс услышал чье-то бормотание на заднем плане и приглушенный ответ Вик, как будто она прикрывала трубку рукой.

— Мне нужно идти. Какое-то время у нас не получится общаться. Врачи говорят, никаких контактов. Я позвоню тебе, когда смогу, но…

— Подожди! Вик. Что…

— Все будет хорошо, Лэнс. Я обещаю. Я… люблю тебя. — Ее голос дрогнул. — Все будет хорошо.

Линия оборвалась. Лэнс закрыл глаза и мысленно вернулся в тот проклятый кафедральный собор. Вик выглядела такой красивой и хрупкой, когда шла по проходу в своем свадебном платье, и он знал, что должен был схватить ее тогда, остановить свадьбу. Но он был слишком занят собственной жизнью, чтобы прислушиваться к своему внутреннему голосу, и вот она уже далеко от дома, в какой-то клинике, где ей даже нельзя пользоваться телефоном. Неудобная жена, запертая мужем на время его предвыборной кампании. Никто не знает, что может с ней там случиться. Все из-за его бездействия.

Это была суровая реальность. Лэнс умел устраивать легендарные вечеринки; он знал бесчисленное множество способов заставить женщину кричать от удовольствия; он знал, что нужно таблоидам, чтобы удержать его на первых полосах. Но он не знал, как ухаживать за женщиной, как защитить ее. Он вообще не мог ничего и никого защитить.

Его эгоизм и легкомыслие, в конце концов, разрушат все.

Вот опять — все, о чем он мог эгоистично думать, была Сара, босая и беременная. Но почему? Вероятно, она этого даже не хотела. Он уже сгубил Вик. Ему нельзя было доверять. Он и Сару погубит. А этого он себе никогда не простит.