Жажда

– Где мы? – спросил Виллер, тащивший монитор и клавиатуру стационарного компьютера устаревшей модели.

– Под парком где-то между Полицейским управлением и следственным изолятором Бутсен, – сказал Харри. – Мы называем этот переход Кишкой.

– И здесь находится тайный офис?

– Не тайный. Просто свободный.

– Кто захочет работать здесь, под землей?

– Никто. Поэтому он и свободен.

Харри остановился перед железной дверью, вставил в нее ключ, повернул и дернул за ручку.

– Не открывается? – спросил Виллер.

– Разбухла.

Харри уперся ногой в стену рядом с дверью и дернул.

На них пахнуло теплой влажностью и запахом каменного подвала. Харри жадно вдохнул его. Возвращение в Котельную.

Он нажал выключатель внутри помещения. После нескольких секунд раздумий длинная лампа на потолке замигала голубым. Когда напряжение стабилизировалось, они оглядели квадратную комнату с линолеумным полом, без окон, с голыми бетонными стенами. Харри бросил взгляд на Виллера. Ему было интересно, не приглушит ли вид рабочего помещения ту спонтанную радость, которую молодой полицейский испытал, когда Харри пригласил его в партизанскую группу. Вроде бы нет.

– Рок-н-ролл, – сказал Андерс Виллер и улыбнулся.

– Мы первые, поэтому можешь выбирать. – Харри кивнул в сторону трех письменных столов.

На одном из столов стояли кофеварка с подпалинами, емкость для воды и четыре белые кружки с написанными от руки именами.

Виллер только-только подключил компьютер, а Харри включил кофеварку, когда дверь снова рывком распахнулась.

– Ой, по моим воспоминаниям, она открывалась тяжелее, – рассмеялся Бьёрн Хольм. – А это Халлстейн.

Из-за спины Бьёрна Хольма показался мужчина в больших очках, с взъерошенными волосами и в клетчатом пиджаке.

– Смит… – произнес Харри, протягивая ему руку. – Я рад, что ты передумал.

Халлстейн Смит пожал руку Харри.

– Я слаб в реверсивной психологии, – сказал он. – Если речь об этом. Если нет, то ты – самый плохой телефонный продавец, какого я встречал. Во всяком случае, я впервые перезваниваю телефонному продавцу, чтобы принять его предложение.

– Нет смысла подталкивать кого-либо, нам нужны люди мотивированные, – заметил Харри. – Ты любишь крепкий кофе?

– Нет, лучше немного… я хочу сказать, я буду то, что пьете вы.

– Хорошо. Кажется, это твоя чашка. – Харри протянул Смиту одну из белых кружек.

Смит поправил очки и прочитал надпись маркером:

– «Лев Выготский»?

– А эта – для нашего криминалиста, – произнес Харри, протягивая другую кружку Бьёрну Хольму.

– По-прежнему «Хэнк Уильямс», – удовлетворенно прочитал Бьёрн. – Это значит, чашки три года не мыли?

– Водостойкая тушь, – ответил Харри. – Это твоя, Виллер.

– «Попай Дойл»? Кто это?

– Полицейский всех времен. Поищи информацию о нем.

Бьёрн повернулся к четвертой кружке:

– А почему на твоей кружке написано не «Валентин Йертсен», Харри?

– Наверное, по недосмотру. – Харри вытащил колбу из кофеварки и разлил кофе во все четыре чашки.

Бьёрн повернулся к двум другим лицам, на которых читался вопрос:

– Традиция предписывает, чтобы на наших кружках были написаны имена наших героев, а на кружке Харри – имя главного подозреваемого. Инь и ян.

– В общем, ничего страшного, – заговорил Смит, – но я просто хочу сказать, что Лев Выготский не является моим любимым психологом. Конечно, он был пионером, однако…

– Тебе досталась чашка Столе Эуне, – пояснил Харри и поставил на место последний стул, так что они образовали круг в середине комнаты. – Итак, у нас есть свобода, мы сами себе начальники, и мы ни перед кем не отчитываемся. Но мы держим в курсе Катрину Братт, а она – нас о своем расследовании. И давайте для начала каждый из нас совершенно честно скажет, что думает об этом деле. Основывайтесь на фактах и опыте, а не на интуиции, одной-единственной идиотской детали или абсолютно ни на чем. Ничто из того, что вы скажете, не будет впоследствии использовано против вас, и разрешается геройствовать. Кто хочет начать?

Все четверо уселись на стулья.

– Решаю, конечно, не я, – сказал Смит, – но, по-моему… э-э… начать должен ты, Харри. – Смит обхватил руками туловище, словно он замерз, несмотря на то что они сидели за стеной от котлов, обогревающих все здание тюрьмы. – Может, расскажешь, почему ты думаешь, что это не Валентин Йертсен?

Харри посмотрел на Смита, сделал небольшой глоток из чашки.

– Хорошо, я начну. Я не думаю, что это не Валентин Йертсен. Хотя такая мысль меня посещала. Убийца совершает два убийства, не оставив ни единого следа. Для этого требуется планирование и холодная голова. Но потом он внезапно совершает преступление и оставляет кучу следов и доказательств, указывающих на Валентина Йертсена. Есть в этом какая-то настойчивость, как будто преступник озабочен тем, чтобы раскрыть свою личность. И это, разумеется, пробуждает подозрения. Кто-то пытается манипулировать нами, чтобы указать на другого? В таком случае Валентин Йертсен – великолепный козел отпущения.